Воздушный хлеб
Шрифт:
– Ха! Гарантирую, что вам оттяпают не только палец, но и всю руку. Сейчас вы весьма самоуверенны, но стоит войти в эту дверь господину Грайсу и тем двум большим машинам...
– Но Мэг...
– Ш-ш! Они уже идут!
Роджер подпрыгнул почти на метр, но все же ему удалось приземлиться, не издав ни одного шороха, у своей скамьи. В расходящийся радужной диафрагмой дверной проем широким шагом вошел Финеас Т. Грайс. Его сопровождали Роза Мыслитель и Оловянный Философ.
Вошедший человек с тяжелым, лишенным выражения лицом степенно прошествовал к длинному столу посреди офиса. Розовая машина слева от него сделала на ходу несколько восторженных пируэтов и защебетала, приветствуя Мэг и Роджера. Другой робот тихо опустился на третью по высоте скамью и обратил клешню в сторону Мэг, восседавшую на скамье вдвое выше той, которую занимал Роджер:
– Мисс Уинтерли, пожалуйста, наш гимн.
Лицо Белокурой Сосульки расплылось в детской улыбке, и она энергично оттарабанила:
Пылинки пшеницы - мельче их нет,
И сильный овес, чтоб скрепить весь букет,
Возносится ввысь и реет, воспет,
Тот хлеб, на каком помешался весь свет!
– Спасибо, мисс Уинтерли, - произнес Оловянный Философ. Это место насчет вознесения ввысь всегда затрагивает меня здесь.
– Он слегка постучал по средней части своего корпуса, которая при этом довольно музыкально зазвенела.
– Дамы, - он скосил свои фотоэлементы в сторону Розы Мыслитель и Мэг, - и господа! Запуск в производство буханки, наполненной гелием, буханки, в которой этот инертный и устремленный в небеса газ заменит старомодный углекислый, является историческим событием в долгой эволюции "Пышной Буханки" ("Он такой легкий, что почти взмывает вверх!"). Позже придет слава. Она придет к Розе Мыслитель, в чьих светлых реле блеснула эта гениальная идея, а также к Роджеру Снеддену, который позаботился о деталях проекта... Между прочим, Скакун, это была блестящая работа - вытянуть гелий из правительства. В последнее время оно очень ревниво оберегает свою монополию. Но первым делом я хочу настежь распахнуть ваши мозги на Долгую Перспективу вещей.
Роза Мыслитель дважды крутанулась на скамье и широко открыла свои фотоэлементы. Оловянный Философ кашлянул, чтобы немного размять диафрагму речевого устройства, и продолжил:
– Еще со времен первой пещеры женщина хвасталась перед мужчиной из соседней берлоги изысканной легкостью и пышностью своих пирожков, ведь мужчина всегда искал женщину, у которой хлеб легче и белее. В самом деле, мыслители мудрее меня объясняли все дальнейшее развитие культуры этими мучительными поисками. Дрожжи - прекрасное изобретение их примитивной эпохи. Отсеивание высевок и зародышей зерен из муки еще большее достижение. Свою скромную лепту недавно внесли отбеливание и отказ от химикатов.
Какое-то время эти дикари, не способные оценить глубину духовной природы хлеба, признанной всеми великими религиями, сдерживали наш марш к совершенствованию мелочными, но настойчивыми утверждениями о том, что зародыши зерен содержат витамины. Однако их доводы рухнули под, триумфальным напором синтезированных заменителей без вкуса и цвета, благодаря которым хлеб безупречной чистоты, несравненной воздушности и непостижимого качества быстро стал вкуснейшей пищей человека.
– Я хотела бы знать, каков этот материал на вкус, - ни с того ни с сего промолвила Роза Мыслитель.
– Я хотел бы знать, каков этот вкус на вкус, - мечтательно повторил Оловянный Философ. Но, овладев собой, вернулся к рассказу:
– Затем, не так давно, в начале двадцать первого века, появились эпохальные исследования Эверетта Уайтхеда, химика "Пышной Буханки", увенчавшиеся его научным докладом "Пузырек воздуха в структуре хлебной массы". Он изыскал возможность выпечки непроницаемого для воздуха хлеба, в двадцать раз (для своего веса) крепче стали и такой поразительной легкости, что с тех пор он навсегда попал в оборот к нашим бессовестным конкурентам из "Чистого Хлеба" с их вечным лозунгом "Гренки выйдут, как призраки, легкие".
– Просто отличная реклама экто-теста, - грустно вытаращив свои фотоэлементы, согласилась Роза Мыслитель.
– Подождите секунду. А как насчет:
И будет хлеб,
Воздушный хлеб.
Все это так
Но ты умер. Факт.
Финеас Т. Грайс сморщил нос, будто от ярко-розовой машины потянуло горящей изоляцией, и тихо произнес:
– Несколько неудачный куплет, Роза, если подразумевать смерть потребителя. Кроме того, нам не стоит отказываться от столь замечательной и образной приманки, как: "А что вас, собственно, вдохновило?"
Она пожала плечами:
– Не знаю... Ах да, знаю. Я вспомнила одну из песен рабочих, которую мы, машины, часто скандировали во время Большой Забастовки:
Трудись, молись,
На сено ложись.
На небе все ж
Пирог найдешь,
Когда помрешь
Все это ложь!
– Я не знаю, почему мы ее скандировали, - добавила она. Мы не хотели ни пирога, ни сена, если уж на то пошло. И машины не молятся, за исключением тибетских молящихся механизмов.
Финеас Т. Грайс покачал головой:
– Трудовые отношения - это еще одна тема, от которой мы должны держаться подальше. Однако, дорогая Роза, я рад, что вы стараетесь перезвенеть этих грязных мошенников из "Чистого Хлеба".
– Переведя взгляд снова на Оловянного Философа, он нахмурился: - Я просто беленею, старик, когда слышу их другой, дискриминационный девиз: "Не тронутый клешнями роботов". И это оттого, видите ли, что они используют на своих фабриках нескольких мерзких андроидов!
Оловянный Философ поднял одно из своих приспособлений с блестящими когтями.
– Спасибо, Ф. Т. Но в продолжение моего исторического экскурса я хочу сказать, что следующим великим шагом в пекарном искусстве стала замена очищенного углекислого газа, получаемого при сжигании каменного угля, на газ, выделяемый дрожжевыми организмами, живущими в тесте, которые затем гибнут при выпечке, а их трупики остаются там, где и были. Но даже очищенный, этот газ отталкивает, ведь как бы там ни было, это продукт обмена веществ, всегда ассоциирующийся со столь неприятными для щепетильных людей жизненными процессами.