Воздушный стрелок 4. Часть 2
Шрифт:
– Кирилл, ты уверен?
– Спросил хозяин кабинета.
– В любом случае, дальше них информация не уйдёт.
– Пожал я плечами и Мила с Линой вновь кивнули, и опять абсолютно синхронно. Дядя Фёдор только хмыкнул.
– Что ж, ты их учитель, тебе виднее. Поговорим?
– Поговорим.
– Я улыбнулся. Процесс раскладывания яиц по корзинам начался!
* * *
Только что закончившееся заседание Тайного совета оставило в подарок его председателю стойкую головную боль, усталость и злость. Много-много злости. Представленный бывшим начальником Пятого стола Преображенского приказа, а ныне его главой, генералом Вербицким, доклад о результатах масштабных проверок государственных учреждений, проведённых
Цесаревич горько вздохнул. Идея отца с грандиозной чисткой ДО передачи титула наследнику, никогда ему не нравилась, но поделать с этим он ничего не мог. Государь желал отдать отмытую до скрипа державу в чистые руки, не обагрённые кровью подданных, и осознанно принимал всю тяжесть на себя, жертвуя своим добрым именем и местом в истории, но оставляя сыну спокойную и сильную страну... Михаил вздрогнул от раздавшегося стука в дверь.
– Ваше высочество, окольничий Посольского приказа Бестужев только что сообщил о попытке проникновения в медицинское крыло его костромской усадьбы.
– Едва получив разрешение войти, протараторил секретарь. Он бы может и не стал тревожить цесаревича в такое время, но полученные инструкции и гриф "Особой Важности" на послании боярина не оставили ему выбора.
Глава 7. Важней всего
Мы с Ольгой редко ссоримся. За прошедшее с момента нашего знакомства время, я могу назвать лишь два или три таких случая, и то, один из них был вызван не различием мнений по какому-то вопросу и не чьим-то "косяком", а возникшим между нами недопониманием. Сегодняшний же день, кажется, станет четвёртым в этом "списке скорбных дат". Чёрт, как будто у меня других забот нет!
А начался наш скандал с присланных мною на браслет Ольги документов. Вот тут-то оно и забурлило. "Да как ты мог?!", "за моей спиной!", "не предупредил!"... В общем, полный набор, осталось только посыпать голову пеплом и каяться, каяться, каяться. Да сейчас, бегу и падаю. Точку в скандале поставил заглянувший на шум к нам в комнату, Валентин Эдуардович. Внимательно выслушав сбивчивый, полный экспрессии рассказ дочери, боярин пожал могучими плечами.
– И что?
– С абсолютно индифферентным видом, выдал мой будущий тесть. Вот! Я всегда знал, что приём "и чё?", это вершина дипломатического искусства!
– Как это... "и что"?
– Опешила Оля. Действует!
– А вот так. Я не вижу здесь поводов для такого шторма, дочь.
– Спокойно ответил Бестужев, а едва моя суженая вскинулась, явно собираясь возразить, отец остановил её одним жестом.
– Кирилл прислал тебе документы с предложением от Громовых. Коммерческим предложением, и только. Он не подписывал, не посоветовавшись с тобой, никаких договоров, не пытался что-то от тебя скрыть, так в чём проблема?
– Как это в чём?! С какой стати он вообще отправился к Громовым на переговоры, не поставив меня в известность?
– Зло сверкнула глазами Ольга. Хм... интересная постановка вопроса. Спасибо, тестюшка, мне за час "разборок" так и не удалось разобраться в претензиях невесты. Вот интересно, мне на переговоры по нашему общему делу ходить нельзя, а ей, значит, подписывать договора, не посоветовавшись со мной можно. Ор-ригинальная логика.
– Да, Кирилл. Тут ты, конечно, дал маху. Тебе следовало бы сначала спросить у нашей королевы, не будет ли она против того, чтобы ты нанёс визит родственникам. Нехорошо, юноша. Очень нехорошо.
– Деланно печально покивал мне Бестужев и повернулся к Оле.
– Ваше величество, я пожурил недостойного, посмевшего удрать из-под вашей юбки. Какие будут ещё приказания?
– Издеваешься?
– Зашипела Ольга.
– Мне нет дела, куда он ходит в гости... Меня бесит, что Кирилл полез в моё дело, понятно?! Кто просил его говорить с Громовыми об ателье?
– Понятно.
– Кивнули мы с Бестужевым, поднимаясь с кресел.
– Прошу, Кирилл Николаевич.
– Открыв дверь, сделал приглашающий жест боярин, не обращая никакого внимания на разевающую рот в удивлении от такого пренебрежения, дочь.
– Благодарю, Валентин Эдуардович.
– Кивнул я, оказавшись в коридоре.
– Если бы не вы, я бы взорвался.
– Потому и вмешался. Мне ещё только ваших ссор здесь недоставало.
– Вздохнул он. Мягко хлопнула дверь и Бестужев, положив ладонь мне на плечо, молча подтолкнул к узкой лестнице, ведущей прямиком к его кабинету.
– Обиделся?
– Спросил боярин, когда мы устроились в креслах, а на журнальном столике перед нами, появился классический коньячный набор.
– Есть немного, но больше удивился.
– Честно ответил я.
– Что за вожжа ей под хвост попала?
– Пф, когда доходит до дела, которое Ольга считает своим, она моментально становится именно такой, как ты только что видел. Сатрап в юбке. Когда она освоилась с управлением имением, от неё поначалу вся прислуга волчьим воем выла. Потом привыкли, конечно, да и она постепенно в разум вошла и ерундить перестала.
– А ничего, что это самое "ателье" задумывалось как наше с ней "семейное" дело?
– Фыркнул я.
– Ну так, семьи-то пока нет, а дело есть. И основная часть забот о нём сейчас лежит на Ольге и Рогове, которого она, кстати, воспринимает не как твоего ватажника, а как своего однокурсника и помощника, вот и бушует. Почувствовала себя самовластной хозяйкой... Кстати, а что за предложение ты принёс от Громовых? Вроде бы Гром-завод специализируется на выпуске тяжёлых машин, а не ЛТК?
– Верно. Но мы и не говорили с Фёдором Георгиевичем о самих комплексах. Рюмины предложили собирать гражданские ТК на базе снятого с производства десять лет назад ЛТК "Пластун". Оно вроде и неплохо... убрать вооружение, СЭП и СУО, свинтить сегментную броню, и готов гражданский вариант. Но электрополимеры искусственных мышц у него сильно устаревшие, да и заточены они под груду навесного оборудования, включая мощный и тяжёлый двигатель большой автономности, а в нашем случае, это означает избыточную мощь мышечного каркаса, способную обеспечить своему оператору немало вывихов и переломов. Можно, конечно, бороться с этим минусом программными методами, но где гарантия, что ушлый владелец не полезет в "голову" комплекса и не снесёт ограничения ко всем чертям?
– Проговорил я и, сделав маленький глоток коньяка, продолжил рассказ.
– Громовы же могут предложить в качестве движущей системы для гражданского ТК, искусственную мускулатуру "Нитинол-6" вместе со стендами натяжки и прочей машинерией. Тоже, конечно, не вершина современных технологий, но по сравнению со штатными электрополимерами "Пластуна", это куда более продвинутая система. Время отклика меньше в три раза, масса мышечного "волокна" меньше на двадцать процентов, а тяговое усилие почти вдвое больше, чем у рюминского комплекса. Да, в пиковом усилии "Нитинол-6" уступает штатной мускулатуре "Пластуна" почти на тридцать процентов, но ведь в нашем ТК не будет брони и прочей военной дребедени, а это даст снижение снаряжённой массы комплекса почти вдвое и, как следствие, немалый относительный рост того самого пикового усилия. Кроме того, "Нитинол-6", при использовании соответствующего оборудования, позволяет заложить ограничение характеристик сплетаемого мышечного каркаса прямо во время натяжки на скелет, и процесс этот аппаратный. То есть, снять установленные ограничения через вычислитель, не получится. В общем, при таких условиях, наша будущая продукция с лёгкостью сможет поспорить с самыми современными военными моделями в мощности и скорости. Кроме того, предлагаемому Громовыми оборудованию, совершенно плевать на то, какой именно "скелет" обтягивать, будь то рюминский "Пластун" или германский "Визель", без разницы. Нам же такая универсальность только на руку.
Я вздохнул и, смочив пересохшее горло глотком кофе, перевёл взгляд на задумавшегося собеседника.
– Не боишься, что эта твоя затея пойдёт в разрез с планами цесаревича? Не зря же он за Рюминых так ратовал?
– Помолчав, спросил Бестужев.
– Если он не хотел этого сотрудничества, то должен был поставить меня в известность, и я, как верноподданный опричный государя нашего, непременно исполнил бы волю его и наследника.
– Итальянская забастовка продолжается, да?
– Усмехнулся боярин.