Вождь Диких земель
Шрифт:
Глава 2
ОРК
Я с трудом приподнял гудящую голову и огляделся, мир вокруг плясал, к горлу подступала тошнота. Подо мной была каменная плита, лежащая в центре развалин, напоминающих обломки греческого Парфенона.
Все вокруг было забрызгано кровью, источником которой послужили семь тел, искромсанных колющережущим оружием. Трое убитых походили на европейцев, разве что нечесаные
Если предположить невероятное, что эти чокнутые толкиенисты нашаманили, ухитрившись отправить меня в свой фэнтезийный мир, то уродцы как нельзя лучше походили на гоблинов. Ничего себе, сходил на пикничок! Ну, Витька, если это какойто дурацкий розыгрыш, быть тебе с красным дипломом и без мопеда.
Нет, чтото тут не так. Все вокруг, с одной стороны, вроде бы обычное, те же елки да березы, окружающие развалины, но в то же время… как бы это сказать, какоето другое. Из знакомых предметов – только мой рюкзак с шашлычным набором для Витьки. Помню, перед всей этой вакханалией с чествованиями я положил его на центральную плиту, уже готовясь порадовать наигравшуюся ребятню.
А почему я так гадко себя чувствую, как будто влез в одежду на три размера меньше? И почему кисти моих рук выглядят както странно? Тут я припомнил скандирование команды накануне вспышки: «Орк! Орк! Орк!» – и, похолодев, начал оглядывать себя. На первый взгляд, все было нормально: бархатная шторкаплащ, защитные камуфляжные брюки, измазанные в грязи и чужой крови, треснувшая камуфляжная куртка… Треснувшая?!
Я оглядел расширившуюся грудную клетку, разорванные бугрящимися мышцами рукава и на подгибающихся конечностях доковылял до ближайшей лужи.
Самые страшные опасения не оправдались, на четверку лежащих уродцев я не походил, но… изменения были. Кожа потемнела, хотя и осталась в границах человеческих цветов, мышцы явно увеличились, особенно челюстные. Кажется, я прибавил в росте и раздался вширь. В луже отражался, как говорят наши писателисатирики, шкаф, и не просто шкаф, а шкаф с антресолями, чуть сутуловатый, крепкий и несколько неуклюжий.
Вспомнив о карманном зеркальце, которое так и не вернул сегодня сестренке, нащупал его в кармане и взглянул на свое лицо. Все было вполне узнаваемо, хотя и утяжелено, кости явно стали толще, глаза яркого желтозеленого цвета, но белки белые, не то что у этих уродцев. Кожа не только потемнела, но и огрубела, надбровные дуги увеличились, но терпимо, я пару раз и у людей такое встречал. Тут в голову пришла мысль, что к людям я себя вроде как уже не отношу. Я хмыкнул и перевел взгляд на уши. Мда… а вот такого у человека точно нет: уши были остроконечными. Я, как всегда при возникновении проблемы, в задумчивости прикусил губу и вскрикнул, на прокушенной губе выступила капелька крови. Дрожащей рукой снова схватил зеркальце и открыл рот. Йоо! Клыки заострились и стали выступать над общим строем зубов, как у хищного зверя.
Полностью впасть в нарциссизм мне не дал шорох шагов и невнятный говор на краю поляны, в центре которой стоял разрушенный храм. Натюрморт из семи порубленных трупов был хорошим аргументом против близкого знакомства с его авторами – я нырнул за поваленную колонну и затаился.
Из кустов вышли три типа, напоминавшие мертвых гоблинов, и осторожно направились к руинам. Стараясь быть как можно незаметнее, я пополз к другому краю поляны. Тело болело и было как чужое, как только что купленная перчатка. Вроде и размер мой, но пока разносишь…
Вооружены гоблины короткими копьями, похоже, с бронзовыми наконечниками, за плечом одного – сильно изогнутый лук, у меня же из всего вооружения – зеркальце, мобильник и авторучка с блокнотом.
Перебегая за остатками стен к противоположной от пришельцев стороне поляны, я почувствовал себя получше, тошнить перестало, кровь из носа унялась, тело двигалось увереннее.
– Все не так уж плохо, – мысленно подбадривал я себя, чуть ли не на четвереньках подбираясь к опушке.
Изза куста бересклета впереди высунулась морда тигра и с интересом посмотрела на меня. Такой же интерес вместе с напряжением во всей фигуре и пристальным взглядом был у нашего кота Мурзика при появлении вблизи голубей.
– Амба, – обреченно прошептал я сам себе. В Уссурийской тайге тигра называют амбой. Наш учитель был родом с Дальнего Востока и както объяснил, что именно последствия встреч человека и амбы и привели к появлению у этого слова второго значения – перспектива незавидной дальнейшей судьбы человека, когда обстоятельства складываются так же благоприятно, как у меня сейчас.
Гастрономический интерес в устремленных на меня глазах тигра возрос, громадный кошак совсем помурзиковски начал возбужденно хлестать себя хвостом по бокам. Три гоблина с копьями, ноющая боль в теле, шок от резкой перемены в жизни – все отошло на второй план, только лениво скользнула мысль, что ведь на беговой дорожке я сейчас легко побил бы мировой рекорд. Может, каждому спрингеру стоит выделять по тигру для моральной стимуляции? Все олимпийские медали были бы наши.
Двадцать метров до раскидистого дуба и семь метров вверх по нему я пролетел за секунды. Твердо зная по литературным источникам о неспособности тигров лазать по деревьям, я триумфально оглянулся, чтобы сказать зверю какуюнибудь гадость. Тигр, не знакомый с этими самыми литературными источниками, забрался уже метра на три и сосредоточенно царапался дальше. Мысленно переадресовав авторамнатуралистам предназначенную тигру фразу, я полез было выше, но тут изза развалин вышли гоблины.
Тигр увидел их первый и, вероятно, решил, что я никуда с дерева не денусь, а гоблины – приятное дополнение к отбивной из меня. Так или иначе, но он одним махом сиганул вниз и десятиметровыми прыжками нацелился на тройку. Один из гоблинов рванул лук, двое ощетинились копьями. Стрела ударила хищника в плечо перед решающим последним прыжком. Злобно зарычав, он за доли секунды оказался среди врагов. Удар лапой – и первый труп с разбитой головой отлетел в сторону, могучие челюсти сомкнулись на плече второго, явственно хрустнули кости, третий побежал, бросив копье даже не в тигра, а кудато в его сторону. Стремительный прыжок хищника, отчаянный визг и все…
Зверь с окровавленной мордой неторопливо подошел к моему дубу, яростно зарычал на меня и… издох.
Глядя на конвульсивно подрагивающие лапы, пену на пасти и вытаращенные остановившиеся глаза, я припомнил стрелу, обломок которой торчал в плече хищника.
Осмотр трупов гоблинов подтвердил мои подозрения – яд. У гоблинастрелка было два колчана, один обычный берестяной и второй с кожаными вкладками внутри. Кожаный колчан наполняли стрелы с измазанными чемто зеленым наконечниками. К колчану была привязана склянка темного мутного стекла с желтоватой тягучей жидкостью. В деревянную, плотно притертую пробку вделана игла таким образом, что ее конец все время находился в жидкости. На конце иглы, как и на стрелах, была бороздка, чтобы вещество не стерлось с металла при введении в тело.