Возлюбленная мертвеца
Шрифт:
— Аааа…, мммм…, ааах, — комната наполнилась моими вздохами и стонами.
— Сладкая моя, ты с ума меня сводишь! — шептал он страстно, — Ты близка, я вижу это. Давай, ну же, кончи для меня!
— Аааа, — простонала я, и моё тело стало стрясаться от оргазма.
Моя голова упала на плечо лича, а сама я, блаженно закрыв глаза, пыталась отдышаться. Я медленно приходила в себя после этого невероятного наслаждения, что только что испытала. Боги, да ведь мы, можно сказать, занимались любовью! Да, это было не полноценно, но все же…
Я завозилась в его объятиях и начала вставать, задев руками край его капюшона.
Но эту мою реакцию заметил и Джулиан. Он вдруг замер, его глаза полыхнули красным зловещим светом. После чего он резко спустил меня со своих колен, вскочил на ноги и метнулся к двери. Затем внезапно остановился и развернулся ко мне.
— Демонова бездна! — выругался он, — Я настолько страшен для тебя, настолько противен и отвратителен, что ты вздрагиваешь и отпрыгиваешь от меня как от чумы?!
Он стал угрожающе приближаться ко мне и, схватив меня за предплечья, начал трясти, словно сухой лист.
— Посмотри на меня, Никсаэлла, посмотри на меня! — требовал он, — Я такой, какой есть! Лич, мертвый маг, ходячий труп, нежить! Минуту назад ты таяла в моих руках, и тебя это не смущало, а теперь в твоих глазах лишь отвращение!
Он резко отпустил меня и бросился из комнаты, громко хлопнув дверью так, что вся мебель в комнате задрожала.
Я стояла и смотрела на то место, где только что был лич.
— Это не так, Джулиан, — проговорила я тихо.
Но он меня уже не слышал.
Глава 41
Джулиан
Я словно загнанный в клетку зверь, метался из одного угла своего кабинета в другой. Мне хотелось рвать и метать, ненависть к себе и ко всему окружающему вновь поднялась во мне с огромной силой, выжигая на своём пути все прочие чувства. И сущность лича, подпитанная этой злостью и ненавистью, требовала жертв и крови.
Никсаэлла никогда не привыкнет ко мне, никогда не примет. Я ей противен и отвратителен. Я видел это в её взгляде.
Я с силой ударил кулаком по столешнице стола, и темная поверхность треснула и раскрошилась.
А что я ожидал? Что эта прекрасная девушка влюбится в меня? Наивный мечтатель! Влюбленный глупец! Она никогда не будет с таким, как я. Это же ясно. На что я рассчитывал? На что надеялся? Зачем я вообще привез её сюда? Зачем удерживал?
И меня вдруг осенила мысль, что я и сам по сути не понимал смысла своих поступков. Я привез её в пустошь только по тому, что не смог отказаться от неё. Я так долго о ней мечтал, и вдруг, когда увидел её в живую, все перевернулось у меня в душе. Она была живой и реальной, и я не устоял от искушения забрать это сокровище себе. Зачем я это сделал? Ответа на этот вопрос у меня не было. Я понимал, что все что между нами происходило, было неправильным, но я не мог поступить по-другому. В голове постоянно звучала одна и та же фраза: «Моя, моя, моя». И я не устоял, и уже никто не сможет забрать её у меня.
Гнев постепенно успокаивался в моей душе, уступая место разумному мышлению. Злость ещё кипела во мне, но я уже не понимал на кого я злился больше, на себя или… На кого? Ведь она, в сущности, была ни в чем не виновата. Зачем я
У меня никогда не было возлюбленной, и я понятия не имел, как надо ухаживать за девушкой. Хотя кое-какой опыт с женщинами у меня все же был, но это были совершенно иные девицы, а точнее женщины иного сорта. А тут юная невинная девушка. То, что Никсаэлла была девственницей, у меня не вызывало ни малейшего сомнения, и её неопытность тоже. Достаточно было вспомнить то удивление в её глазах, когда она испытала удовольствие. Это был скорее шок. Моя девочка и сама не ведала о возможностях своего тела.
Я снова начал мерить шагами свой кабинет, лихорадочно думая о последствиях своего поступка, а точнее вспышки своей неконтролируемой ярости.
Рассудок убеждал меня, что её необходимо отпустить, что она со мной против своей воли, что нельзя принуждать её и дальше к нахождению со мной. О боги, и то, что я с ней делал, этого нельзя было допускать. Бедная девочка, натерпелась от меня, она наверняка воспринимает нашу близость как извращение безумной нежити.
Но другая моя половина, эгоистичная и алчная, изголодавшаяся по нормальной человеческой жизни, подпитываемая жестокостью сущности лича, твердила мне, что она теперь моя, и нельзя никому её отдавать. И девушка явно была не против всего того, что мы испытали вместе. И более того, я почему-то был уверен, что ей понравилось.
Так и не придя в согласие с самим собой, я вновь направился в комнату Никсаэллы. Была уже глубокая ночь. Девушка крепко спала в своей кровати, укрывшись шелковым одеялом, и её темные волнистые волосы разметались на подушках.
Я наклонился к ней ближе и протянул руку, чтобы коснуться её бледной щеки, но затем, словно опомнившись, я сжал её в кулак, и моя рука безвольно упала, так и не прикоснувшись к нежной коже девушки. Я встал на колени возле её кровати и еще долго смотрел на её красивое лицо. Она была бледна и под глазами залегли тени, а ещё я увидел под длинными темными пушистыми ресницами дорожки от слез, и в душе у меня всё защемило от мысли о том, что ей плохо со мной, что она страдала.
— Прости меня, моя маленькая, — проговорил я шепотом, — Но это выше моих сил, я не смогу тебя отпустить.
Глава 42
Никсаэлла
Я проснулась в подавленном настроении. Всю ночь мне снился Джулиан, и в этом сне он то и дело менял свой облик от живого человека к личу, и обратно. Это было очень странно и пугающе. Ведь я уже как бы привыкла к его мёртвому виду. А тут такие метаморфозы, прямо на моих глазах, и было это настолько реально, что меня прошиб холодный пот, а руки мои задрожали мелкой дрожью. И момент этого обращения был жутким до обморока.
Стряхнув с себя неприятный осадок ночного кошмара, я постаралась подумать о чем-нибудь приятном, но кроме воспоминаний о вчерашнем вечере, мне ничего не приходило в голову. Да, а вечер был удивительным и волнующим, несмотря на все остальное. Но воспоминание о том, как мы расстались с Джулианом, снова испортило мне всё настроение.
Но разве я была виновата в том, что никак не могла привыкнуть к его пугающему облику? Именно пугающему. Это была моя личная фобия. Ничего я так сильно не боялась в этой жизни, как нежить.