Возлюбленная варвара
Шрифт:
Мы с Харлоу выбираем подходящее деревце. Оно немного короче, чем нам хотелось бы, но если мы срезаем прямо у корня, оно должно быть достаточной длины для легкого веса Клэр. Харлоу выбирает деревце, растущее рядом, и мы обе приступаем к его срезанию у основания. Погода сегодня более холодная, чем обычно, а с серого неба крупными снежными хлопьями валит тяжелый снег. Я переживаю, что они могут решить, будто бы погода не подходят для нашего путешествия и отсрочат наш поход.
Я должна уйти. В самое ближайшее время. И чем скорее, тем лучше.
Рукавицами я раскапываю снег,
У этого растения нет стержневого корня, как я ожидала. У него… утолщение. Похожее на репу? Взволнованная, ножом и рукавицами я продолжаю копать, уже не заботясь о своей первоначальной задаче. К тому времени, когда я раскапываю растение целиком, то обнаруживаю луковицу размером с пляжный мяч. Она имеет лесной запах и беловатый цвет, а когда я поднимаю его на снег, Харлоу подходит ко мне, чтобы взглянуть на него.
— Это что, картошка? — спрашивает она взволнованно.
— Понятие не имею. Как думаешь, он съедобен?
Они здесь, похоже, только мясо и едят.
— Я готова его попробовать, — говорит она со смехом. — Раньше я ведь была вегетарианкой. Мне было очень тяжело перестроиться.
Держу пари, так и есть.
Мы отрезаем ствол деревца для снегоступов, и я крайне довольна, когда заношу этот корнеплод внутрь. Может нам удастся привнести этим людям несколько аспектов рациона человеческого питания и расширить возможности питания в целом. Мне нравится мысль о том, чтобы делать вклад, а не просто постоянно принимать.
Тем же вечером помимо нашего сырого мяса мы едим кусочки жареного корнеплода. Кемли, пожилая женщина, которая является знатоком племени по растениям, признала корнеплод съедобным. Она не понимает, с чего бы нам хотеть его есть, однако все готовы отведать приготовленные кусочки, и я вижу, как протягиваются руки за добавкой. Я очень довольна и счастлива.
Но совсем не рада, когда Аехако отводит меня в сторону.
— Не хочешь отложить путешествие? С каждым часом становится все холоднее.
— Что? Нет, конечно! Не глупи. Все в порядке.
Сведя брови, он кивает в сторону входа в пещеру.
— Пойдем. Сейчас увидишь.
Я заканчиваю есть свой кусок «не-картофеля» и иду следом за ним. От входа в пещеру дует резкий ветер, но полагаю, что если возьму свой плащ, это лишь укрепит решение Аехако остаться. Так что я собираюсь с духом, скрещиваю руки на груди и следую за ним, когда он выводит меня наружу на ночной воздух.
Еще около фута снега выпало по сравнению с началом второй половины дня, а воздух определенно более холодный. Аехако выходит из пещеры на пару шагов, а затем оборачивается и смотрит на меня.
— Ветер изменился, — говорит он, указывая на небо. — Теперь он дует с востока, — ну, слово, которое он проговаривает, — это не «восток», но именно так его переводит переводчик. — Он обрушивается на горы, а затем поворачивает обратно сюда, а это означает еще больше снега.
— Ну и что? — говорю я, стараясь казаться беспечной. — Здесь всегда идет снег. Какое это имеет значение?
Он делает шаг назад ко мне. Мы вышли из согретой пламенем глубины пещеры, и здесь гораздо темнее, чем я ожидала. Я инстинктивно придвигаюсь поближе к стене пещеры, чтобы загородиться от ветра, и не могу сказать, что опечалена, когда Аехако встает передо мной, еще больше загораживая холодный ветер. — Люди весьма хрупкие, — говорит он. — Не хочу, чтобы ты навредила себе во время этого пешего перехода, — он протягивает руку и убирает прядь волос с моего лица. — Может у тебя и свирепый дух, но у тебя маленькое и слабое тело.
— Маленькое и слабое? — шиплю я, а затем легонько шлепаю его по руке, когда понимаю, что у него на лице игривая улыбка. Он меня дразнит.
— Твои руки уже ледяные, — говорит он, беря мои пальцы в свои. — Даже твой кхай не в состоянии справиться с таким холодом, — его хватка излучает тепло, и он подносит мою ладонь к своим губам и дует на нее теплым воздухом.
По какой-то непонятной причине от этого у меня напрягаются соски. Его прикосновение очень нежное и заботливое, а дразнящий взгляд, которым он на меня смотрит, кокетлив и полностью в духе Аехако.
— Нам нужно идти и очень скоро, — говорю я ему тихим голосом. — Это крайне необходимо.
— Есть что-то, что беспокоит тебя, — говорит он, зажимая мою ладонь между своими и потирая мои пальцы, чтобы их согреть. — Ты поделишься со мной в чем дело?
Господи, я и правда хочу. Я придвигаюсь поближе к нему и подаю ему другую свою руку, чтобы он о ней так же позаботился, и он принимает ее, нежно накрыв своей, а затем растирает мои холодные пальцы, чтобы их согреть. Но что будет, если я расскажу ему, не попытается ли он привлечь остальных, чтобы спасти меня? С их копьями и пращами ничего хорошего они не добьются против инопланетян с их технологиями, которые я видела.
Так что я выдаю разумную ложь. Или, по крайней мере, полуложь.
— Я просто… волнуюсь, что инопланетяне вернутся. Я боюсь, что каждый прожитый здесь день вот-вот станет нашим последним. Что на следующий день я проснусь и обнаружу себя снова похищенной на том же инопланетном корабле.
Я надеялась, что он подарит мне успокаивающие слова. Скажет мне, что такого не случиться. Что с ним я в безопасности. Вместо этого он опять нежно дует на мои руки и говорит:
— Никто не может предсказать, что случится завтра, Кайра. Я могу упасть с обрыва и сломать себе шею. Могу заразиться кхай-болезнью. Или… могу дожить до старости и поседеть, как Кемли с ее парой Борраном, — он пожимает своими широкими плечами. — Но я знаю наверняка, что жизнь в постоянном страхе о том, что что-то может случиться, мешает наслаждаться тем, что есть сегодня.