Возлюбленная
Шрифт:
Не сказав больше ни слова, ничего не прося и не требуя, он просто поднял ее на руки и понес обратно к дому. Вошел в гостиную, уложил на диван и тут же укрыл теплым одеялом.
Диллон и Майкл стояли всего в полуметре, в беспокойстве приподняв брови.
Она притянула ноги к груди и начала покачиваться взад-вперед, молясь о силах, чтобы рассказать им все, что прятала так глубоко и долго в своем сердце.
Они заслуживают знать. Она должна была рассказать им задолго до этого. Возможно, они не захотят ее после того как узнают правду. Лили слишком увлеклась фантазией – радости и удовлетворения,
Но это не могло долго продолжаться. Прошлое всегда догоняло, неважно, как сильно или быстро ты убегаешь.
Майкл скользнул на диван рядом с ней. Диллон с другой стороны, а Сет присел на корточки перед ней, взглядом умоляя ее поговорить с ними.
– Я была замужем, – начала она дрожащим голосом.
Она увидела удивление на их лицах, но они промолчали, ожидая продолжения.
– Я была студенткой и вот-вот должна была окончить курс. Тогда я была совсем другой. Занималась любимым делом. Любила живопись и рисование. Не обращала внимания на мир вокруг себя. Я встретила Чарльза в выпускной год. Он казался дико привлекательным. Любил мои закидоны и мои особенности.
Она сделала глубокий вдох.
– Прежде чем что-то осознала, я обнаружила, что беременна. Я была молодой и безответственной. И до смерти боялась говорить Чарльзу. Он был старше. Имел авторитетную, высокооплачиваемую работу специалиста по финансовому планированию. Но необходимости волноваться не было. Он был в восторге. Хотел жениться на мне, и я думала, что это был правильный поступок. Я была влюблена в него, и меня воодушевила мысль, что мы будем настоящей семьей.
– Он настоял на том, чтобы я бросила учебу. Не одобрял мой выбор профессии, желание рисовать и говорил, что в этом нет необходимости, поскольку он может обеспечить меня и ребенка. Он хотел домохозяйку. Идеальную жену и мать, чтобы содержала дом, готовила еду и была спутницей на вечеринках и ужинах.
– Я любила готовить и была слишком молода и увлечена, чтобы обращать внимания на то, что пришло забросить искусство. Несколько раз я пробовала рисовать дома, но он презрительно отнесся к моему труду и осудил, что трачу время впустую, вместо того чтобы заниматься своими обязанностями по дому.
– Он похож на первоклассного придурка, – прорычал Диллон.
Лили слегка улыбнулась.
– Беременность проходила хорошо почти до конца. Но мне поставили диагноз – поздний токсикоз – и пришлось соблюдать постельный режим в последние несколько недель до родов. Я чувствовала себя уставшей, изможденной и очень переживала, вдруг что-то случится с моим ребенком. Чарльз подолгу задерживался на работе, и поэтому я была дома одна.
– У меня начались схватки, и я родила совершенно здоровую девочку. Рози, – тихо сказала она. – Я назвала ее Рози, потому что она была идеальной, как цветок весной, когда лепестки такие яркие и начинают распускаться.
– У меня были тяжелые роды, и я была истощена. Меня отправили домой через два дня, но мне казалось, что я никогда не приду в себя. Это был целый новый мир для меня. На мне внезапно стала лежать ответственность не только за дом и пищу. У меня появился ребенок, который был зависим от меня двадцать четыре часа в сутки и семь дней
– Помню, я думала, как было бы хорошо, если я смогла бы отдохнуть хоть одну ночь. Или просто вздремнуть. Всего несколько часов, в которые я могу поспать, и мне стало бы лучше. А Чарльз работал еще больше. Его никогда не было дома. Однажды вечером он пришел в десять, и я умоляла его взять ребенка всего на несколько часов, чтобы я могла поспать. Он сказал мне, что ему надо рано вставать утром, и поскольку он работал, а я нет, то ребенок был моей обязанностью.
– Чет возьми, – пробормотал Сет.
– Я существовала так в течение восьми недель. Восемь самых длинных недель в моей жизни. Я дрейфовала в полусне от кормления до кормления, от одной смены пеленок до другой. Она не спала по ночам и была беспокойной в течение дня. Были дни, когда я плакала, пытаясь успокоить ее, потому что была в отчаянии и не знала, что делать. Какая я мать, если не могу даже утешить своего ребенка? Тогда я не понимала, что она чувствовала мой стресс и беспокойство.
Рука Диллона скользнула ей на затылок и помассировала его, даря ей чувство комфорта.
– Были ночи, когда я не спала совсем. Она плакала, капризничала, а я укачивала ее и пыталась успокоить. Чарльз ушел в комнату для гостей внизу, чтобы его не тревожили.
– На следующий день я была в отчаянии – до того хотелось вздремнуть. Я была так счастлива, когда после кормления мне удалось заставить ее спать в кроватке. Помню, как глядела на нее и думала, слава тебе, Господи. И тогда я прилегла на диванчике в детской. Мне просто хотелось отдохнуть полчаса. Может быть, час, если она проспит так долго.
Слезы текли по ее щекам, а горло так сжалось, что Лили едва удавалось выдавливать слова.
– Я просто так устала. Мне нужно было всего несколько минут. Я не могла больше это выносить. Просто несколько минут.
– Я очнулась, когда пришел Чарльз. Он волновался, потому что не слышал никого из нас. Я была в ужасе от того, как долго спала, и что Рози тоже все еще спала в своей кроватке. Помню, как вскочила с дивана, чувствуя себя виноватой, потому что ничего не приготовила и не убралась. Подошла проверить Рози, но та была абсолютно неподвижна.
– О боже, – выдохнул Майкл. – Боже, Лили.
– Она была мертва, – с трудом выдавила Лили. – Она была мертва как минимум час, так мне сказали позже. Пока я спала на диване, мой ребенок умер. Я ее убила. Господи, я убила ее тем, что не проснулась. Я не слышала ее. Меня не было, когда она нуждалась во мне.
Она уронила лицо на колени, потому что все тело захватили рыдания. Они лились из груди, вырываясь из горла.
– Он обвинил меня. Кричал. Я стояла у кроватки, а он набрал 911 и кричал все время, что я позволила ей умереть. Как я посмела спать? Как я могла сделать это с нашим ребенком? А я просто уставилась на нее, онемевшая и опустошенная. Я просто не могла поверить. Прикоснулась к ней, а она была холодной. Ее кожа уже окоченела. Но я все равно пробовала. Вытащила ее и начала делать искусственное дыхание. И никак не могла остановиться. Не могла принять, что ее больше нет.