Возмездие
Шрифт:
— И где они сейчас? — спросил кто-то из бойцов, шедших позади него.
— Лет шестьдесят уже все переселились поближе к обжитым местам. Худо здесь стало. Дикие старатели сначала повадились сюда ходить, а потом и каторжане беглые пронюхали про золотишко. Помню, малой был, мужики наши рассказывали, сцепились крепко обе банды, стрельба стояла несколько дней. Старатели, мало что многочисленнее были, а всё равно уступили. Злости им не хватило, или звериной жестокости — ушли с большими потерями. А варнаки осели на одном из приисков. Больно удобное место для схрона.
Никита покачал головой. В хозяйстве Владимира Строганова образовалась плесень, да такая серьезная, что нынешний поход сам Перун велел организовать. С воровским общаком все ясно: его не здесь держат. Золото, скорое всего, переплавляют на прииске, после чего те же эмиссары увозят его в более надёжное место. Вопрос в другом. Почему князь Строганов-старший не зачистил гнездовище? Версий можно было выдать больше десятка, но каждая из них — всего лишь недоказуемое предположение. По напряженной спине Владимира Никита четко читал раздражение и такое же непонимание.
Фока-Сохатый говорил вполголоса, но его слышали и наполнялись сознанием, какое дело предстоит провернуть. Проводник оказался хитрым психологом. Обрадовавшись неожиданному предложению показать князю Турскому дикие прииски, он мгновенно просчитал последствия. И даже хотел предложить помощь в виде десятка охотников, жаждущих справедливого наказания бандитам, контролирующим огромную территорию малонаселённой тайги. А ведь где-то здесь племена вогулов обитают. Или тоже ушли на новые места от греха подальше?
— Надо брать «языка», — чуть повернув голову, сказал Владимир, не останавливаясь. — У меня под боком, оказывается, русская каморра жирок нагуливает. Собственные финансовые потоки образовались.
— До каморры еще далековато, — усмехнулся Никита, опустив козырёк камуфляжной кепи пониже. Солнце поднялось довольно высоко и теперь било в глаза со всей дури даже через раскидистые кроны сосен и кедров. — Но к тому идет, если некие эмиссары зачастили.
— Надо вылавливать организаторов, — яро продолжил развивать тему молодой князь. — Через них накрывать всю сеть. Я помню, как ты рассказывал про Вычегду.
— Там другое, — вздохнул Никита, ловко ныряя под толстой сосновой ветвью, выпершейся на тропу наподобие шлагбаума. — Бельских взяли под микитки сразу и надёжно, потому что против императорского клана рискованно открыто вставать. А воры не придерживаются никаких кодексов, кроме своих. Это та же китайская триада, с которой мне довелось столкнуться. Боюсь, когда мы разгромим прииск, к тебе заявятся гости с претензиями.
— Воры? — изумился Строганов-Турский. — Что, вот так и заявятся?
— Говорю же, у них иные понятия о чести, иные законы. Надо играть по их правилам, и тогда в тылу у тебя будет спокойно.
Владимир глубоко задумался. Да так, что до самого вечера шел молча, автоматически передвигая ноги по мягкому хвойному ковру, оставшемуся
— Каменный ручей, — пояснил Фока. — Значит, идём правильно. Скоро должна быть полянка, на которой и заночуем.
— Может, воды в котелки набрать? — предложил Москит. — Чтобы сразу на огонь поставить.
— Попробуй, — ухмыльнулся проводник. — Еще никто до воды добраться не мог. Вроде бы вот она, журчит под ногами, а не ухватишься. Не ссы, боец. На стоянке есть вода. Здесь, в тайге её много, даже искать особо не надо.
Перескакивая через сухие валуны, под которыми издевательски звенели потоки невидимой воды, отряд перешел на другую сторону и углубился в лес. Фока уверенно довёл его до поляны, где и расположились на ночь. Владимир выставил два сторожевых поста: со стороны ручья и впереди, где колыхался молодой ельник.
— Низина пошла, — предупредил Сохатый. — Завтра заранее приготовим шесты. Можем в любой момент в болото забрести.
— Что у тебя по меткам? — спросил Владимир.
— Идём правильно. Тропа старая, неприметная. Не переживай, княже. Раз к болотинам вышли, значит, не сбились с пути.
Уверенность Сохатого передалась и бойцам. Уже никого не напрягало, что приходилось идти по зыбунам, когда почва опасно колышется под ногами, или обходить, казалось бы, безобидные участки леса. В тайге, как пояснил Фока, у всего есть хозяин. Вогулы, например, предупреждают об этом черепами животных или берестяными масками на деревьях. Лучше заранее свернуть с тропы, обойти запретную территорию, чем навлечь на себя недовольство местных аборигенов за потревоженных духов.
Сохатый повеселел. Он даже показал Владимиру и Никите зарубку в виде вилки с двумя зубцами, уже поблекшую от времени.
— У прадеда были свои хитрые знаки, — пояснил проводник, когда они, запыхавшись, поднялись на невысокий голец, поросший редким ельником посреди огромных валунов. — Вилка, стрелка, перекрещенные стрелки. Каждая из них предупреждала, что находится впереди.
— Вилка — это болота? — спросил Владимир, подставляя разгорячённое лицо свежему ветру, высушивающему пот. Хорошо, мошку сдувало напрочь.
— Внимательно слушаешь, княже, молодец, — похвалил Фока. — Мы же к болотам идем. А еще это два пути. Один зубец чуть длиннее другого, обратил внимание?
— Левый путь длиннее, — хмыкнул Никита, уже ничему не удивляясь. В этакой глухомани люди за кажущейся простотой прятали глубокие смыслы своего бытия.
— По нему и пойдём, Никита Анатольевич, — к волхву проводник почему-то обращался именно так, и никак иначе. Возможно, он ощущал исходящую от Назарова невидимую Силу, совмещавшую в себе дар разных по своей сущности богов: Перуна и Велеса. И по своему природному любопытству пытался разгадать немыслимую для собственного восприятия загадку гостя. Что-то он знал, а о чем-то догадывался. — Аккурат к Медвежьей башке и выйдем.