Возмездие
Шрифт:
Вслед за руками, он избавил ноги от пут. А освободившись сам, Леха принялся за своих товарищей по несчастью. «Бежать, так всем, — решил бравый адмирал, — они ведь сюда из-за меня попали».
Гилисподис принял освобождение от пут даже с некоторой опаской.
— Но ведь они же все вооружены, — пробормотал он, оглядывая свои потертые веревкой запястья, — они нас убьют!
— А если ты тут до рассвета останешься, — напомнил ему Леха, вновь прильнувший к расщелине, через которую увидел лишь быстро темнеющее небо, — они тебя по любому убьют.
Остальные греки посматривали в нерешительности то
— Я не побегу, — замотал головой инженер, обхватив себя за плечи руками, — не побегу.
Такого Ларин не ожидал. Он развернулся и в недоумении уставился на великого корабела, чувствуя, как в нем закипает кровь. Темнота быстро сгущалась, и они видели друг друга уже в полумраке.
— Что ты сказал? — проговорил Ларин, делая шаг навстречу, и едва не переходя на крик, — я тебе «не побегу»! Я за тобой сволочь, три дня гнался и сам в плен попал, так что ты у меня побежишь, как миленький. Я тебя на себе понесу до Ольвии, если понадобится, а там уж пусть Иллур сам тебя казнит за трусость.
И такое на Леху вдруг накатило чувство, что он, не раздумывая, залепил Гилисподису в ухо с ноги. Грек охнул и отлетел почти на два метра, укатившись к дальней стене.
— Живой? — спокойно поинтересовался Ларин, приблизившись.
Грек кивнул и сел, потирая ухо.
— Побежишь? — уточнил Леха, на всякий случай.
Тот опять молча кивнул.
— Вот так-то лучше, — похвалил Леха, и обратился уже ко всем, — действовать придется быстро, кто его знает, что там снаружи. Так, руки-ноги свободны, осталось придумать, как дверь выдавить. До рассвета время еще есть, разберемся.
Но в этот момент снаружи послышалась возня. Кто-то снимал засов и готовился войти внутрь.
— Ну, вот и время пришло, — прошептал Ларин, напрягаясь, — я первый. Гилисподис и остальные за мной. А там, как выйдет. Веселее, греки, на волю идем. За нее и помирать не страшно.
Глава семнадцатая
«Особняк Баркидов»
Федор передвигался по ночному Карфагену, словно черная кошка — неслышно и невидимо, — сказывался опыт последних недель. Он и раньше неплохо знал город, но теперь изучил его досконально, вынужденный жить на нелегальном положении и управлять повстанцами.
Пройдя пару кварталов, он заметил на углу семерых человек, один из которых выделялся своим громадным ростом. Приблизившись к ним, Федор подал условленный знак, и отряд присоединился к нему.
— А я уже думал ты не придешь, — сообщил ему Летис, едва поспевавший за Чайкой, несмотря на свои длинные ноги, — давно тебя ждем.
— Зря опасался, — успокоил его Чайка, — не прийти я просто не мог.
Так они прошли еще три квартала по пустынным улицам, то и дело сливаясь со стенами или растворяясь в подворотнях, когда поблизости начинали сверкать факелы бойцов Эндимиона. Наконец, они дошли до старого города и вскоре были уже на краю парка.
— Куда мы идем на этот раз? — поинтересовался Летис, запахиваясь в короткий плащ. Под ним скрывался целый арсенал холодного оружия, которому позавидовал бы даже «ниндзя» из будущего. Федор приказал ему хорошенько
— Мы идем убивать Марцелла, — коротко бросил Федор, пропадая в тени деревьев.
— Кого? — не поверил своим ушам Летис, но ответить было уже некому.
Он догнал Чайку только на выходе из парка. Тот стоял за деревом и рассматривал особняк Баркидов, в котором было достаточно света, чтобы заметить и людей, снующих за окнами на верхних этажах и рыжие панцири легионеров, толпившихся во дворе. Канава тонула во мраке, но это только радовало Федора. К месту выхода трубы он мог бы пробраться и с закрытыми глазами.
— Ты коней приготовил? — спросил Федор, услышав дыхание друга за спиной.
— Конечно, вон за тем холмом в ложбинке дожидаются, — ответил Летис, ничего не понимая, — конюх — верный человек, с ним еще двое наших. Только, зачем нам кони, если мы убьем Марцелла? Или ты его хочешь украсть, а потом казнить?
— У тебя слишком фантазия разыгралась, — успокоил его Федор, — просто иди за мной и убивай всех римлян, которые встанут у нас на пути.
Когда семь диверсантов, все кто остался от первой «заброски», не считая Ксенбала, неслышными тенями обступили Чайку, он, наконец, объявил им о цели этой вылазки.
— Мы находимся у особняка, в котором прячется от нашего возмездия римский полководец Марцелл. Он также держит у себя двух ценных пленников — женщину и ребенка.
Услышав о каких пленниках идет речь, Летис едва не раскрыл рот, чтобы уточнить, но Федор не дал ему и слова сказать.
— Сейчас мы проникнем в этот особняк через канализационную трубу и попробуем убить Марцелла, а затем освободить пленников. Если все выйдет, как я задумал, возвращаемся тем же путем назад и уходим через парк. Если нет…
Федор на секунду умолк.
— Если нет, то пробиваемся, как получится, и каждый может спасать свою жизнь.
Перед тем, как шагнуть из темноты к освещенному зданию, он добавил, как бы невзначай.
— Там много легионеров. Но наши друзья помогут отвлечь их ненадолго. Этого времени нам должно хватить.
Восемь черных фигур, неслышно заскользили между деревьев в сторону канавы. Федор рассчитал все верно, римский караул с факелами прошел мимо ограды пять минут назад. Чайка подождал, пока эти мерцающие точки уплывут подальше от нужного места, и первым беспрепятственно проскользнул в канаву. Перебравшись на другую сторону через вонючую жижу по колено в грязи, он прижался спиной к траве и прислушался. Чуть правее, метрах в трех, уловил журчание вытекавших из трубы нечистот.
«Ну, вот мы и на месте», — подумал он, но не спешил нырять в трубу, а лежал недвижимо, словно чего-то ждал.
Вскоре рядом с ним замерли все остальные, благополучно миновав канаву.
— Чего ждем? — подтолкнул его локтем сопевший рядом Летис, — скоро караул пойдет назад. Где тут твоя труба?
Но Федор молчал, продолжая напряжено вслушиваться. Некоторое время до него доносился лишь хохот римских легионеров, находившихся сразу за решеткой ограды. Наконец, он услышал отдаленные крики и звон оружия. Это большой отряд повстанцев атаковал главные ворота. Тотчас и здесь, на заднем дворе, возникла суматоха. Послышались команды центурионов. То, чего он ждал так долго, началось.