Возьми мое сердце
Шрифт:
Комната, в которой находилась Летти, была просторной и прекрасно обставленной. Летти лежала на широкой кровати под светло-зеленым шелковым пологом. Пол покрывал розово-кремовый толстый ковер, в мраморном сером камине полыхал огонь. Комнату мягко освещали лампы, в которых горел превосходный китовый жир. У противоположной стены стояли шкаф из красного дерева, изящный туалетный столик и обтянутый бархатом пуф. Рядом с кроватью — стул, на котором лежало несколько чистых полотенец и небольшое бело-голубое одеяло. Летти сама связала его для
Летти и Констанция были в комнате не одни. Энн Клеммонс, служанка Констанции, приехавшая с ней из Англии, осторожно приподняв одеяло, следила за Летти. Ее приставили к Констанции, когда ей было двенадцать лет, а ее госпоже — всего шесть. Все пятнадцать лет, прошедшие с того времени, Энн верно служила ей и убедилась, что ее судьба тесно связана с судьбой Констанции и что все, что хорошо для ее госпожи, хорошо и для нее. Рождение ребенка Летти радовало Энн так же мало, как и Констанцию.
Обернувшись, Энн взглянула на свою госпожу.
— Головка уже появилась, — спокойно сказала она. — Госпоже нужно еще несколько раз потужиться, и ребенок появится на свет.
Слова служанки вызвали у Летти неописуемый восторг. Ребенок! Через несколько мгновений она станет матерью! Пожалуйста, Господи, мысленно взмолилась она, сделай так, чтобы все прошло удачно!
Страдая от боли, Летти не замечала, как на лице Констанции появилось неприязненное выражение, а ее руки сами собой сжались в кулаки. Констанцию душила ярость, однако сделать она ничего не могла и потому беспомощно наблюдала за тем, как ее планы на будущее неумолимо рушатся.
Энн вновь повернулась к Летти и стала помогать ей. Через несколько мгновений спазмы закончились, и обессилевшая Летти упала на подушки.
— Мальчик, — сказала Энн, поднимая ребенка. — Мертвый.
Душераздирающий крик вырвался из груди Летти.
— Дай мне его! — Она захлебывалась от слез. — Я не верю! Он не может быть мертвым!
Но Энн оказалась права. Лицо мальчика посинело, а вокруг шеи намоталась пуповина. По-видимому, он не перенес долгих родов. Беззвучно рыдая, Летти прижала маленькое мертвое тельце к груди.
Констанция, которая следила за происходившим затаив дыхание, впервые за все время вздохнула полной грудью и бросила на Энн ликующий взгляд. Ее волнения оказались напрасными. Летти уже не в том возрасте, чтобы у нее мог родиться живой ребенок.
Убедившись, что ее счастью больше ничего не угрожает, Констанция начала утешать убитую горем Летти.
— Ах, дорогая! — вскричала она почти искренне. — Какое несчастье! Я знаю, как вы с Сэмом хотели иметь ребенка.
Но Летти не слышала ее. С материнской нежностью она дотронулась до малыша и внезапно подумала, что он прекрасен.
— Какой красавец, — тихо сказала она, непроизвольно переводя взгляд на ноги мальчика. — Смотрите, у него шесть пальцев на ножке. В роду Уокеров все, начиная с деда Сэма, были такими. — Летти нежно погладила ножку ребенка, печально осматривая маленькое неподвижное тельце. — Какой он красивый! — На ее глаза навернулись слезы. — Только неживой…
Энн и Констанция бросились успокаивать Летти. Энн осторожно взяла ребенка из ее рук, а Констанция поднесла ей ко рту стакан со смесью бренди и настойки опия.
— Сейчас тебе надо поспать, — тихо сказала она, помогая Летти приподняться и отпить снотворного.
На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь раздававшимися снаружи звуками грозы. Энн и Констанция быстро завернули ребенка в полотенце и стали убирать запачканные кровью простыни. Летти, убитая горем и истощенная родовыми муками, без сил лежала на подушке, чувствуя, что опий начинает действовать.
Прошло еще несколько мгновений. Летти начала погружаться в тяжелый сон. Констанция следила за тем, как Энн убирает комнату, и мысленно составляла полное соболезнований письмо Сэму. Она была довольна тем, как все закончилось, и ее настроение передавалось и Энн, которая едва не напевала, выполняя приказания госпожи.
Внезапно Летти вновь почувствовала резкую боль.
— О Господи, — простонала она. — Что это?
— Послеродовые боли, — спокойно ответила Энн. — Ничего страшного, госпожа.
Однако Энн ошибалась. Истощение и опий подействовали на Летти, и ее неудержимо клонило в сон, несмотря на мучительную боль. Но это были не послеродовые боли. Уже задремав, Летти, сама того не зная, родила еще одного ребенка! Мальчик, который появился на свет, был столь же сильным и крепким, сколь слабым и хилым оказался его брат.
Перерезав пуповину, Энн осторожно взяла второго новорожденного на руки и завернула его в бело-голубое одеяло, которое с такой любовью вязала Летти. Младенец громко кричал, и Энн накрыла ему голову одеялом, чтобы заглушить его голос.
Констанция и Энн переглянулись.
— Что же делать? — шепотом спросила Энн, прижимая младенца к груди. — Этот жив.
Констанция в бессильной ярости закусила губу, а ее красивое лицо исказилось отвратительной гримасой. Как жестоко, едва не воскликнула она. Ребенок Летти родился мертвым — кто же мог подумать, что у него будет брат-близнец? Все ждали, что Летти родит только одного малыша.
Внезапно прищурившись, Констанция пристально посмотрела на заснувшую Летти. Она думает, что родила только одного ребенка, пронеслось у нее в голове. Мертвого.
Несколько мгновений Констанция лихорадочно размышляла. Мальчик, который только что появился на свет, преграждал ей дорогу к обладанию огромным состоянием. Но — и это было важнее всего — Летти ничего не знала о нем, думая, что ее сын оказался мертворожденным. Почему бы не оставить ее в неведении, решила Констанция.
Стремясь избавиться от охватившего ее волнения, Констанция глубоко вздохнула.