Возможная Жизнь
Шрифт:
– У меня уже назначено два свидания до конца этой недели. Притом с разными парнями.
– Женщина, в кого ты такая уродилась?! – оторопел я, когда в тот момент мне самодовольно улыбались.
– Вернон, а у тебя есть девушка? – послышался мамин голос из кухни, где они с Эшли скрылись. – Я все жду не дождусь, когда ты представишь нам кого-нибудь.
Ну, вот и первый позыв желания убраться отсюда куда подальше.
– Зачем, чтобы она с воплем убежала через десять минут?
– О чем это ты? – не поняла мама, ставя на стол большое
– О том, что вы сильно напираете, особенно когда оказываетесь вместе в одном помещении.
– Хватит придумывать, Вернон – шлепнув меня по плечу полотенцем, она вновь скользнула в двери кухни.
– Дорогой братец – мне уже не нравился этот тон.
Наклонившись над столом и облокотившись о тот согнутыми руками, Милли приблизила свое лицо к моему.
– Знаешь, я видела такие классные джинсы в одном магазине…
– Итак, теперь ты стала еще и вымогательницей? – дернув вверх бровями, заключил я. – С этим дерьмом не ко мне – отмахнулся от нее.
– О, в таком случае, мне стоит рассказать маме о Мари? – хоть мой рот был еще пуст, я все же умудрился поперхнуться.
Как, твою мать, она узнала о Мари?!
– Вижу, ты удивлен. Что же, не стоит недооценивать младшую сестру, особенно когда у нее есть несколько козырей в запасе – подражая мне, поиграла она бровями, вертя перед моим носом своим телефоном, на экране которого светилась фотография меня и Мари из той компрометирующей фотоссесии, на которую я согласился под действием алкоголя. И все бы ничего, если бы только эта дура не выложила фотки на свою страницу в Фейсбуке!
– Я боюсь думать, что выйдет из тебя в будущем.
– А ты не думай, лучше дай мне денег. Я прошу сущие копейки – понимая, что проиграл, я потянулся к заднему карману джинсов, где лежал мой бумажник.
– Сколько, маленькая дьяволица?
– Всего сто тридцать пять баксов – закрыв глаза, я сделал несколько вдохов и выдохов, чтобы прямо сейчас не встать со стула и не закричать.
– Это что за джинсы такие? – терпение мое ускользало как песок сквозь пальцы.
– Вернон, я присмотрела их в модном бутике. Не хочешь же ты, чтобы твоя любимая младшая сестричка ходила как оборванка? – ее улыбка во весь рот раздражала.
– Оборванка? Серьезно? – я не раз был наслышан от матери, что в последнее время запросы ее старшей дочери несколько возросли, и что шкаф уже ломился от переизбытка новых и совершенно бесполезных вещей, но думал, она немного преувеличивала. Сейчас я уже не был так уверен в том своем предположении.
С каменным выражением лица, я достал несколько купюр, суммой сто баксов. – Это все, что ты получишь от меня.
– Мама!
– Заткнись! – шикнул я. – Откуда ты вообще узнала о Мари?
– У моего друга есть друг, так брат того друга раньше встречался с этой самой Мари, и от него то нам и стало известно, что теперь эта девка одержала еще одну так называемую победу, – изобразила в воздухе кавычки – и над кем ты думаешь? Правильно.
Усмехнувшись и убрав истощавший бумажник, я расслабился и удобно развалился на стуле.
– А я о тебе. Верить всем подряд, знаешь ли… в любом случае, не тебе судить меня.
– Не мне?! – прокричала она, но опомнившись и бросив взгляд в сторону кухни, где над чем-то колдовали мама с Эшли, заговорила намного тише. – Не мне? – повторила она свой вопрос.
– Да, не тебе.
– Мне не все равно, когда мой брат водится с девицей, имеющей определенную репутацию. Куда подевалась твоя бывшая, как там ее? Дочь главы банка, которая – у меня отвисла челюсть.
– Ты и о ней знаешь?
– Ты редко отвечаешь на мои звонки, еще реже звонишь сам. Извини, что интересуюсь твоей жизнью.
– Не той стороной интересуешься.
– Вернон!
– Что? Мы повстречались немного, но она оказалась излишне навязчивой. И вообще, не рановато ли вести нам подобные разговоры?
– Дети сейчас очень быстро взрослеют.
– О чем ты?
– Неважно. Лучше скажи мне правду, пока две эти моралистки не вернулись. Когда ты, наконец, завяжешь настоящие отношения, вместо этого суррогата?
– Суррогата? – и почему я так часто слышу это? Ладно, то были друзья, но от этой пигалицы – это просто вверх, Вернон! – А сама-то? Два свидания, да?
– Это просто кино. И я ничего не чувствую к ним, Вер. Ничего серьезного.
– Вот и я не чувствую ничего, что могло бы меня задержать около какой-то одной.
– Тогда зачем? – участие на ее лице трогает меня.
– Не буду повторять вопрос, и отвечу сразу: ты еще слишком мала, чтобы понять… – слегка замялся – определенные мужские потребности.
– Секс? – уронив голову на стол, я бесшумно рассмеялся, от того серьезного тона, которым Милли произнесла это слово. Секс. Да, он многое объясняет, но ей я говорить об этом не намерен.
– Ты знаешь, что обескураживаешь?
– Это одно из моих многочисленных достоинств – то, как она пожимает плечами, и то, как говорит, пробуждает что-то нежное во мне. Поэтому схватив ее, крепко обнимаю и говорю:
– Обожаю тебя! Только Эш не слово – заговорщически подмигнув, улыбаюсь ей, а она кладет голову мне на плечо и грустно выдыхает.
– Мне действительно не хватает тебя, Вернон. Эшли, мама – я безмерно люблю их, но поговорить с ними не получается. А когда пытаюсь с тобой, то все выходит так, что я просто навязываюсь. Это больно – эти слова ранят меня. Моя семья и друзья – они все для меня, но когда я сбежал отсюда, то не подумал, что могу причинить кому-то боль. Я думал только о себе и о своем разбитом сердце.
– Может мы с Виктором не так, и отличаемся? – не замечаю, как произношу слова вслух.
– Ты по-прежнему зовешь папу по имени. Хотя, думаю, я могу понять тебя.