Возмущение праха
Шрифт:
— Во-первых, при нынешнем состоянии медицины и обилии химикатов в пище, воде и воздухе, механизм эволюции не только отключен, но хуже того, зловредно искажен. Во-вторых, чисто природную, зоологическую эволюцию уже пора прекратить. Ну а в-третьих, вместо стихийной, неуправляемой эволюции возникнет другая — как предполагает Концепция, направленная на усиление инстинктов восстановления предков и очищения жизни человечества.
— Ты хочешь сказать, процесс воскрешения поколений будет неограниченно расширяться? Когда-нибудь очередь дойдет до кроманьонцев и неандертальцев, а потом и до обезьяны? Где-то же надо будет остановиться!
—
— Хорошо… возможно, все так и есть… если это реально… А теперь самое главное: им удалось воскресить хотя бы одного человека?
Этот вполне естественный и достаточно невинный вопрос привел ее в смущение.
— Как ни странно, я не знаю.
— Ты — и не знаешь?!
— Ничего удивительного. Они пришли к выводу, что женская сущность изначально неравноценна мужской и женщина не может находиться на высших уровнях Общего дела. Они теперь считают, что не случайно во всех религиях женщины к высшим степеням посвящения не допускались. В Святая Святых мне входа нет, и, может быть, это даже к лучшему… Могу только догадываться, судя по их поведению и возросшей уверенности, что акт воскрешения или акты, и притом успешные, состоялись. Но если это так, то речь может идти только о единицах, с соблюдением сугубой секретности. К масштабным, массовым действиям они еще не готовы. Нужны не только чисто научные, контрольные опыты, но и организационная подготовка — хотя бы законодательная. Это преодолимо, у нас в парламенте есть сторонники. Они считают, сейчас самое удачное время: из всех стран мира Россия — единственная, которая может решиться на такой эксперимент.
Как знать, возможно, они и правы… возможно, все верно рассчитали. Если эксперимент — значит, обязательно Россия. Только этот эксперимент может оказаться пострашнее всех предыдущих… Я почувствовал, что не в силах больше задавать вопросы.
— Знаешь, с меня, наверное, на сегодня хватит. Этот разговор — для меня большая нервная нагрузка. Я ошеломлен, и все это в любом случае грандиозно. Действительно, самая смелая идея века… Но, как сыщик, должен добавить: грандиозные замыслы чреваты грандиозными крушениями.
— Верно, но мы считаем, что это не наш человеческий замысел, а опосредованный через нас замысел Высшего разума, — она улыбнулась, по-видимому желая смягчить упорное стремление оставить за собой последнее слово, — сиречь Божественный.
Поняв, что любая моя реплика послужит поводом для продолжения разговора, я тоже улыбнулся и молча кивнул.
26. ДОКТОР
Смертность сделалась всеобщим органическим пороком, уродством, которое мы уже не замечаем и не считаем ни за порок, ни за уродство.
Перипетии этого дня, и особенно наш разговор, дались Полине нелегко: должно быть, она воспринимала его как некоторое предательство по отношению к своему злополучному Общему делу. К вечеру она была еле жива и, отправившись в постель очень рано, успела, пока я плескался под душем, уснуть тяжелым, воистину мертвым сном.
Наутро, когда я, отлично выспавшись, готовил себе завтрак, она все еще продолжала спать, сохраняя полную неподвижность. Получалось, что если в первые сутки после рекомбинации она была совершенно неуязвимой, подлинной суперменшей, то теперь за это приходилось расплачиваться повышенной возбудимостью и болезненными, по-видимому даже опасными, физиологическими реакциями на психологические Проблемы, и, как это скажется на ней впоследствии, оставалось только гадать. Так что об абсолютной благотворности сеансов рекомбинации не могло быть речи, а думать следовало лишь о соотношении благотворности и вреда.
Впрочем, у меня и без этого было о чем подумать. Я пытался трезво осмыслить полученную вчера информацию, и пока без большого успеха. Мысли вертелись вокруг двух полюсов. Здравый смысл подсказывал, хотя и несколько туповато, простейшую версию: компания талантливых ученых, сбрендившая на идеях безумного философа и собственной вздорной мечте избежать естественной смерти, нашла способ изменять людей физически и психически, превращая их в монстров, и занята болтовней о бессмертии и всеобщем воскрешении, а на самом деле все это сплошная чушь и коллективный бред и серьезных сил на их стороне нет.
Что же, сформулировано неплохо. Естественно, все так и есть. Отсюда простой практический вывод: ноги в руки — и до свидания.
Подожди, Крокодил, не высовывайся: все равно решать буду я, ибо я владею Пальцем. И давай-ка без спешки. У них тоже есть руки, и они могут оказаться достаточно длинными.
А на другом полюсе все это выглядело иначе. Полина точно не сумасшедшая и не дура, голова у нее превосходно работает, и она не врет, говорит то, что думает. Стало быть, хотя разговоры о воскрешении и похожи на абракадабру, его надо признать реальным, равно как и существование скрытого для посторонних глаз, но хорошо организованного мира, круга сторонников, обладающих властью и средствами. И тогда есть смысл, и даже необходимость сотрудничать с ними.
Да как же возможно сомневаться в этом? Их достижения говорят сами за себя, просто граничат с чудесами. И научный уровень очень высок — на пустом месте такого не бывает. А какая у них аппаратура, и устройство помещений — ведь это тоже не зря.
Помолчал бы, Прокопий. Что ты смыслишь в научном уровне и как можешь судить об их достижениях? Тебе показывают фокусы, а ты и рот разинул. Что касается аппаратуры, то именно это и настораживает: настоящая наука редко делается в выставочных комплексах. Шарлатанство нынче бывает очень и очень высококлассное. А у них все прямо-таки витринное, каждая мелочь — с иголочки… Нет уж, скорее я соглашусь с Крокодилом… Впрочем, там тоже крайности. Истина где-то посредине.
Я пошел взглянуть на Полину — она по-прежнему пребывала в глубоком, обморочном сне. Черт бы побрал все эти сеансы…
Вернувшись на кухню, я, занялся варкой кофе. Какая там истина посредине… или да, или нет, или может быть… Я не Крокодил и не Прокопий, истина в другом: у меня свой, третий полюс. И он очень простой: я не хочу отказываться от Полины. Иначе я тотчас согласился бы с Крокодилом и дал от них деру. Но я не хотел с ней расставаться, и мне было наплевать, врут ли эти сумасшедшие, дурачатся или всерьез собираются оживлять трупы.