Возмутитель спокойствия
Шрифт:
Он был вне себя от ярости. В него словно бес вселился, и зрелище это было не для слабонервных. Пыл мой несколько поугас. А внутри у меня все похолодело от страха.
Но, как говорится, если кролика загнать в угол, то даже он начнет кусаться. Мое же положение тогда казалось совершенно безвыходным. Думаю, что я обязательно спасовал бы и отступил, если бы обошлось без свидетелей, которым, как назло, оказался сам бесстрашный маленький Чип!
Делать было нечего, я нащупал рукоятку своего пистолета и крепко обхватил её.
— Давай, начинай, — приказал Уотерс, или,
Но тут, в самый последний момент, между нами встал Чип.
— Прекратите немедленно! — воскликнул он.
— Прочь с дороги! — прорычал Уотерс, отталкивая мальчишку, который не устоял на ногах, падая навзничь.
Вряд ли одного удара вполсилы было бы достаточно, чтобы сбить с ног такого настырного мальчишку, как Чип. И тем не менее, он упал, и удивленно глядя на него, лежащего на земле, я увидел, что его правую ногу повыше колена стягивала окровавленная повязка; Уотерс тоже увидел её и застонал, как будто пуля угодила в него.
Глава 14
Уотерс мгновенно опустился на колени. Чип же, изо всех сил пытавшийся снова подняться на ноги, с размаху ударил его в лицо своим маленьким кулачком, по-видимому, задумав опрокинуть обидчика.
С таким же успехом он мог бы лупить кулаками по чугунной стене.
— Ударь меня еще, Чип, — взмолился Уотерс. — Прошу тебя, ударь. Избей меня, Чип. На меня что-то нашло. Я сделал тебе больно. Я поднял на тебя руку! Господи, какая же я сволочь после этого!
Чип снова опустился на землю, оставаясь сидеть, привалившись спиной к дереву. Он поднял руку и тыльной стороной ладони вытер капельку крови, катившуюся по подбородку из разбитой губы. Не думаю, что Уотерс ударил его слишком сильно; но и этого оказалось достаточно, чтобы повредить тонкую кожицу.
— Послушайте, ребята, может, оставите меня одного хотя бы на минутку, — сказал он.
— Нет, ну что ты, Чип, запротестовал Уотерс. — Ты должен знать, что… Я ухватил Уотерса за плечо — уж я-то сразу догадался, в чем дело — и рывком развернул его к себе. По всему было видно, что он был просто-таки взбешен столь фамильярным обращением, но на этот раз сдержался. Я поспешно увлек его за собой, забираясь в самую гущу зарослей, и продолжая идти, пока небольшой костерок, у которого лежал мальчишка, совершенно не скрылся из виду.
— Какого черта тебе от меня надо? — снова напустился на меня Уотерс.
— Ты идиот, — сказал я. — Ведь Чип едва не заплакал! Ты что, не видел этого? У него же слезы стояли в глазах.
Уотерс тяжело привалился к дереву, закрыл глаза и застонал.
Конечно, мне хотелось, чтобы он немного помучился, но теперь мне его даже жалко стало.
— Он с этим справится. Все будет хорошо, — поспешил успокоить я его.
Уотерс покачал головой.
— Он никогда не простит меня, — проговорил он. — Он, наверное, понял, что ты обо всем догадался. Он простил бы мне многое другое, даже то, что я ударил его. Но я унизил его, и этому нет прощения! Никогда! Ему гордость не позволит, ведь он ирландец!
И немного помолчав, добавил:
— У него
— Ага, — подтвердил я.
Уотерс снова застонал и принялся расхаживать взад и вперед.
— Я избил его до крови, — заключил он, — а ты знаешь, чем я ему обязан?
— Слыхал кое-что, — согласился я.
— Он кровь проливал за меня! Не отступал ни перед чем! И все это лишь ради того, чтобы потрафить моим прихотям.
— Он отличный парень, — сказал я. — Просто бесподобный.
Уотерс выругался от досады.
— Я знаю, что все это время был лишь проклятьем и тяжкой обузой для него, — заявил он. — А я мечтал о том, чтобы поднакопить деньжат и осесть где-нибудь, взяться за ум. Как все было бы здорово! Он бы у меня катался как сыр в масле. Я бы создал для него такие условия, о которых можно только мечтать. И отказываться от задуманного не собираюсь. Только… я знаю, что он не примет ничего от меня. Он даже видеть меня не захочет. Пройдет какое-то время, он подрастет и вернется, чтобы расквитаться со мной за все!
Я кивнул. Ситуация казалась предельно ясной. Надо сказать, что и мальчишка сам по себе был прямодушен, и он был явно не из тех, кто способен прощать или забывать обиды.
Затем я припомнил ещё кое-что и сказал:
— Послушай, старина, он же любит тебя.
— Ага, и именно поэтому я вот так по-свински обошелся с ним!
— И что ж из этого? — стоял я на своем. — Знаешь, Даг, настоящий друг всегда поймет и простит. А Чип — настоящий друг.
Он резко обернулся ко мне.
— Ты видел повязку?
— Да, — подтвердил я. — Я её видел.
— Эта скотина шериф подстрелил мальчишку, прежде, чем сумел поймать его, — продолжал Уотерс.
— Похоже на то, — согласился я.
— Я убью этого Мерфи, — заявил Уотерс. — Я из него всю душу выну.
Он продолжал расхаживать взад и вперед. Он изо всех сил пытался говорить спокойно, и это ему удавалось.
— Деньги у меня есть. Четверть миллиона — на первое время хватит. Этого должно вполне хватить для того, чтобы обзавестись хозяйством и попытаться чего-нибудь добиться в этой жизни. Если я не справлюсь даже с этим, то, значит, я не гожусь вообще ни на что. Знаешь, Джо, ведь я прожил никчемную жизнь, всегда выбирал тот путь, что полегче. А ты знаешь, почему теперь я хочу изменить свою жизнь и стать порядочным человеком?
— Наверное, из-за Чипа, — предположил я.
Он изумленно уставился на меня.
— Как это ты догадался?
— Все очень просто. Потому что сам Чип парень порядочный, и потому что дороже него у тебя больше никого нет.
Уотерс задумчиво кивнул.
— Точно, — подтвердил он. — Так и есть. Он же честный до безобразия. Знаешь, какие номера он иногда откалывал?
— Ну и какие же? — заинтересовался я.
— После грабежа — а иногда Чип помогал мне в этом довольно существенно — я всегда пытался поделиться добычей с ним. Так сказать, отдать ему его долю. Он же всегда отказывался и лишь говорил: «Мне хватает тех денег, что я зарабатываю». Представляешь, он ни разу не назвал меня бандитом, ни разу ни в чем не упрекнул.