Вознесение черной орхидеи

Тимина Светлана

– Виталина Константиновна, знакомьтесь, это Юлия, - представил Александр, и только благодаря ауре позитива этой приятной леди в светлом костюме я не вздрогнула от прикосновения его ладони к своему плечу.
– Наша гостья. Юля, а это богиня нашего уюта. Экономка и очень хорошая женщина.
– При последних вежливо-искренних словах Алекса леди в белом лишь польщенно кивнула головой.

– Здравствуйте, - наверное, я впервые за все время улыбнулась искренне, наконец осознав, что никто не потащит меня за волосы в подвал для изощренных надругательств. По крайней мере, не сегодня. Присутствие этой женщины словно перечеркивало собой весь надуманный мною кошмар.

– Добрый день, Юлечка, если удобно, зовите меня по имени, - Виталина подошла ближе, вопросительно взглянув на Александра.

– Покажите Юлии

ее комнату, - распорядился хозяин дома.

– Конечно. Обед в зале, как и прежде?

– Да. Полчаса?

– Как скажете, все готово, займусь сервировкой. Юленька, пойдемте со мной.
– Мне не надо было повторять дважды. Поднимаясь вслед за Виталиной по лестнице, я старалась не зацикливаться на ощущении взгляда, от которого позвоночник покрылся испариной. Юля, возьми себя в руки! Он вряд ли накинется на тебя при наемном персонале, какие бы панибратские нравы тут не царили. Мы поднялись на второй этаж, когда экономка открыла одну из резных дверей, приглашая меня войти.

– Вау!
– не сдержалась я при виде спальни, которая занимала никак не меньше 50 квадратных метров. Изогнутая дугой внешняя стена была сплошь из стекла. Легкий ветерок колыхал белоснежный шелк занавесок, а на открытой лоджии стояли стулья из тонкого ротанга. Стены, выдержанные в лососево-бежевых оттенках, обеспечивали ощущение уюта, а в кровати, наверное, могли поместиться трое. Трое? Да твою ж мать! Неужели это не закончится?! Я сойду с ума от своей долбаной уязвимости!

– Юленька, все хорошо? Присядьте, вы побледнели.
– Виталина усадила меня на эту самую постель и, налив в стакан воду из графина, вложила в мои дрожащие пальцы. Я сделала несколько жадных глотков. Бесценный опыт! Именно так гасил все мои истерики Димка.

– Ваши лекарственные препараты нужно пить только после приема пищи, - с сожалением заметила богиня домашнего уюта.
– Отдохните с дороги. Я пока займусь вашим багажом.

Необходимая мимолетная передышка. Я отстраненно наблюдала, как Виталина, раздвинув створки большого шкафа-купе без зеркальных панелей, ловко развешивала на плечиках мой нехитрый гардероб.

– Здесь душ, - указала она рукой на дверь матового стекла.
– 20 минут до обеда, располагайтесь. Я зайду за вами.

Я быстро оглядела стены в поиске дополнительных дверей и, не обнаружив ничего похожего, вздохнула с облегчением. Контрастный душ - все, что мне нужно, чтобы прийти в себя и прогнать навязчивые страхи, по крайней мере, мне так казалось. Раньше всегда срабатывало. Правда, я не удержалась, перемотала дверную ручку полотенцем из опасения, что... Что произойдет именно то, чего я так боялась с самого начала! Но все это было зря - никто не покушался на мое личное пространство. Стянув волосы на затылке, избегая взгляда в запотевшее зеркало, я натянула то же самое платье, в котором приехала. Обед в его компании. Наверное, сейчас будут расставлены все точки над i. Тебе помогли, тебя вылечили, а не выкинули на улицу, пора обсудить дальнейшие перспективы.

Испытывать ужас я, похоже, разучилась, а может он уснул, одурманенный успокоительными. Вместо него в крови растворялась безысходность и вынужденная покорность, мерзкое чувство, разлетавшееся с каждым ударом сердца на микроны жалящих ледяных иголок. Они не причиняли никакой физической боли, но добивали точечной атакой ослабленный самоконтроль, подначивали панику, вызывая одно-единственное желание - забиться в угол. Две недели в Симеизе сломали меня куда сильнее, чем я полагала, "стокгольмский синдром" пустил свои отравленные лианы глубоко в душе, укореняясь, впитывая целебный сок, осознав прошлые промахи. Если с Димкой я сражалась, как одержимая, неосознанно просчитав все его слабые стороны, то перед лицом новой угрозы я просто сдалась заблаговременно. Выстоять против такого человека было изначально невозможно, а второго раунда боя за собственную свободу я просто не смогу выдержать. Отбиваться, прятаться по углам, провоцировать своим сопротивлением глубоко спрятанный мрак - значило обречь себя на путешествие по новым кругам ада, тогда как всегда можно договориться и не злить. Отключить сознание, принять неизбежность всеми фибрами души и заранее запретить детские иллюзии.

Никто и никогда не станет помогать просто так. Более того, могут оказать видимость помощи, тогда как тебе не угрожает

практически ничего. Взрастить внутри комплекс вины, сыграть на заложенном в детстве механизме. За конфетку всегда нужно сказать спасибо. Дали списать контрольную по арифметике - или расставить в знак благодарности знаки препинания в его диктанте, или не бить портфелем по голове, когда тот же благодетель на перемене вырывает тебе косы. Соседка-сплетница целую неделю не называла "шлюхой", но намекала, что некому помочь со сбором яблок - на передовую, старших надо уважать. И зачем далеко ходить, как говорится! Декан факультета, которой добрая половина студентов готова воткнуть в спину нож, дружески к тебе расположена и называет твой беспредел с сигаретами и прочими радостями "бери от жизни все" - и ты уже ни за что не сбежишь вместе с группой с ее лекции, даже если на улице весна, а пить слабоалкогольные коктейли у Вечного Огня - высшая форма релакса. Тебя бесит приятельница Лекси своей подчас непроходимой глупостью, но ты делаешь вид, что умиляешься этому, ибо она - твой проводник в мир крутых ночных клубов и высшее общество, где парни-ухажеры не считают копейки до стипендии. Ты всю жизнь доказываешь маме, что хорошая, никакая не шлюха, просто очень хотела бы вырваться из нищенского прозябания... Ты постоянно что-то кому-то должна. Да, в этот раз тебя не спросили, просто ему ничего не стоило спасти, с такими-то возможностями. С такими людьми банальным "спасибо" не отделаться, лучше это принять сразу и не строить никаких иллюзий. Остается только надеяться на его благоразумие. Вряд ли он перечеркнет работу лучших психиатров проявлением неконтролируемой ярости...

Серебристо-голубое море под куполом небесной лазури. Ноги сами принесли меня на лоджию. Солнце жгло все так же нещадно, но я с непонятным восторгом созерцала этот прекрасный пейзаж. Кто знает, какими глазами я буду на него смотреть после нового удара судьбы? Вполне возможно, что просто перестану замечать красоту природы. Новый шлейф абсолютно чужой тьмы намертво закрепит мою тень за железной волей того, кому вряд ли кто-либо в этой жизни осмеливался говорить слово "нет". Интересно, судьба бы отвела от меня это испытание, если бы я тогда, впервые, не обернулась и не осмелилась посмотреть в его глаза? Как там пишут в женских журналах? "Настоящая стерва никогда не упустит возможности обаять чужого мужчину?" Получилось? В цель? Почему ты не радуешься сейчас? А, ты не знала, что бывают жертвы, а бывают охотники... Девочка моя, так ведь незнание законов не освобождает от уголовной ответственности! Ответь себе, стоила минута эгоцентричного торжества таких последствий? Да тебя уже давно прочитали между строк, береги острые шипы уязвимой психики, не пытайся казаться тем, кем быть не можешь. Отключи все, что можно, иначе снова сгоришь в огне своих переживаний и надуманных кошмаров.

А ведь я больше не боюсь огня... Куда страшнее лед цвета платины и ртути.

– Юленька?
– я обернулась на голос Виталины.
– Разрешите, я провожу...

Мне хочется возразить, сказать, что я не голодна и хочу спать, но неизвестность убивает сильнее возможной перспективы отблагодарить благодетеля сегодняшней же ночью. Каким бы тяжелым ни был предстоящий разговор, я должна хотя бы постараться выдержать все до конца... В комнате появился большой вазон, в который поместили букет из белых голландских роз. Орхидеи я уже возненавидела. Наверное, скоро у меня начнется фобия на все цветы...

Стол накрыт на террасе с видом на море. Александр с Денисом что-то обсуждают, разглядывая на экране планшета, со стороны похожи на друзей-приятелей, и уж никак не на подчиненного и руководителя. Он переоделся. Светло-синяя рубашка с коротким рукавом, светлые брюки, сейчас этот мужчина больше похож на члена престижного яхт-клуба, а не на итальянского мафиози. Такими их любят показывать в сериалах. Разговор моментально прерывается, стоит им заметить меня. Нет никакой угрозы или сосредоточенности в его задумчиво-теплых зеленых глазах, взгляд похож на порыв морского бриза, который - я либо схожу с ума, либо это страховочные тросы психики - подхватывает туманные завихрения сгустившейся паники, и, лишенные гравитации, они опадают невидимой пылью у ног. Остается только нерушимая уязвимость, этот человек, наверное, мог бы избавить и от нее тоже... Только вряд ли это входит в его намерения.