Возрождение Завета

Национальное кладбище

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

30 сентября 3058 года

По лабиринту надгробий Триадского национального кладбища гулял влажный бриз,

подталкивая Виктора Штайнера-Дэвиона в спину. Весна в этом году пришла рано, и обычное сентябрьское одеяло снега съежилось до отдельных островков в океане грязи. Пробивалась наружу, к солнцу яркая зелень молодой травы и свежих листков. Ранняя весна порождала чувство радости, сквозившее во всех передачах, которые принимал принц, приближаясь к планете на своем шатле.

Один добрый мороз – и все это погибнет.

Виктор стоял у мемориала матери, и его не брала весенняя лихорадка, охватившая Таркард. Мать погибла в результате схватки за власть всего двух правителей Внутренней Сферы. Сейчас Виктор прибыл на Таркард. Для участия в Учредительной Конференции, где спорить за власть будут десятки новых претендентов. И вывод, что конференция закончится катастрофой, практически неизбежен.

Виктор поморщился.

Плохо получается тогда, когда ты сам допускаешь, чтобы вышло плохо.

Он шевельнул плечами и передернулся – всюду болело. Почти вся эта боль возникла на трудном пути от Ковентри к Таркарду. Т-корабли могут прорывать дыры в ткани реальности, моментально переноситься с места на место по тридцать световых лет за прыжок. Такие прыжки выматывают, но куда хуже Виктору пришлось на шатле с высокой гравитацией при подлете к Таркарду.

С моим ростом двигаться при гравитации выше нормальной – серьезная работа.

Он заставил себя улыбнуться. То, что ему пришлось трудно, не помешало ни Каю, ни Хохиро его вздуть. Виктор потрогал исчезающий синяк под правым глазом. Этот фонарь он заработал, когда не сумел отбить правый кросс Хохиро Куриты.

Я видел, как он летит, но сделать ничего не мог

Раздосадованный этим фонарем, он им все же гордился.

Слишком много места в жизни Виктора стали занимать показуха и политика. Он понимал необходимость таких вещей, но политика все еще ему претила. Ему казалось совершенно нелепым, что приходится занимать позицию куда более крайнюю, чем намереваешься, лишь для того, чтобы потом достичь компромисса с оппонентами, получая то, чего хотел с самого начала. Время и силы, которые тратятся на такие игры, можно было бы с большим толком использовать для настоящего дела.

Организация Учредительной Конференции – яркий пример пустой траты времени и сил. Три месяца назад на Ковентри он предложил создать объединенные силы и перенести войну на территорию Кланов. Через два дня его сестра Катарина, Архонтесса Лиранского Альянса, предложила провести эту конференцию на Таркарде. Этим она приняла на себя бремя организации встречи, приглашения руководителей Внутренней Сферы и еще уйму хлопот, а заодно – и весьма искусно – сделала так, что именно ее потом станут считать создателем объединенных сил ради будущего Внутренней Сферы.

Виктор отдавал ей должное: свою роль она сыграла хорошо и сделала все, что требовали от нее обстоятельства.

Хотя Ковентри отделяют от Таркарда всего лишь девяносто световых лет – расстояние, которое можно преодолеть за три недели, – ему не было смысла показываться раньше первого октября, даты начала конференции, установленной Катариной. Он оставался на Ковентри со своими самыми стойкими союзниками, обучая их войска.

Задержка была досадной, но время, проведенное в учениях на Ковентри, не скучным. Часто посещавшее Виктора чувство изоляции от жизни исчезало, когда он бывал со своими войсками. Впервые со времени восхождения на трон Федеративного Содружества ему впервые по-настоящему удалось ощутить заботы обычного гражданина.

И еще он воспользовался этим временем для собственных тренировок. Виктор всегда был худощав – штайнеровский метаболизм препятствовал накоплению килограммов, – но физическая бездеятельность стала истощать его силу. Он начал выполнять программу упражнений, потом дополнил ее тренировками по кендзитсу с Хохиро и изучением айкидо вместе с Каем Аллард-Ляо. И еще он нашел старого замшелого сержанта, готового обучать особ королевской крови тонкостям бокса.

А Хохиро стал учиться куда быстрее, чем мне бы хотелось.

Виктор встряхнул головой, подумав на миг, что бы сказала мать насчет синяка под глазом. Она бы встревожилась, но улыбнулась и сказала, что дополнительные упражнения ему полезны. Она всегда знала, что сказать, чтобы человеку было хорошо.

Он поглядел на танцующее, мечущееся пламя Вечного огня у гранитного цоколя монумента. Эта статуя, в отличие от многих других по всему Федеративному Содружеству, не отличалась внешним сходством с Мелиссой Штайнер-Дэвион, и все же что-то от нее в себе несла. Приземленная каменная сила отражала ту силу, что соединила Федерацию Солнц и Лиранское Содружество, когда мать тридцать лет назад вышла замуж за Ханса Дэвиона.

Виктор склонил голову. Он знал, что следует упасть на колени и вознести молитву за мать, но холодная лужа, которую тающая весна раскинула у надгробья, уже промочила полы длинной синевато-стальной мантии. Поскольку жители Лиранского Альянса – так назвала Катарина лиранскую половину Федеративного Содружества после раскола – считали, что он убил свою мать, его коленопреклонение в луже показалось бы им дикой выходкой убийцы, которого вдруг постигло раскаяние.

Он перекрестился, произнес короткую молитву за упокой души Мелиссы Штайнер-Дэвион, сделал глубокий вдох и чуть поклонился в сторону гранитного надгробья.

– То, что создали тридцать лет назад вы с отцом, распалось через два года после твоей смерти. При твоей жизни объединить Внутреннюю Сферу на борьбу с Кланами и их уничтожение было бы легко. Сейчас я лишь надеюсь, что возможность уничтожить Кланы не рассеется дымом.

Тут его внимание привлекло какое-то мимолетное движение возле входа на кладбище. Вглядевшись в просвет меж надгробий, он увидел три лимузина на воздушной подушке. Они плыли к нему, испаряя лужи на кладбищенской аллее. Первый и последний крутили мигалками, и свет играл на ветровых стеклах, а средний – самый большой – плыл среди своего эскорта с безмятежным достоинством.