Возрождение
Шрифт:
– Нежный, мягкий, говоришь? – усмехнулся Слава, разглядывая свои жилистые, узловатые руки и ноги. – Похоже, что, если сейчас в бок мне врезать кирпичом, он точно на куски расколется, чего-то я и вправду высох, как спичка.
– Ничего, ничего, откормим. Основа есть, а мясо нарастет! Пошли! Сам можешь идти или тебя понести? Ой, все время забываю, что тело-то не мое, дохленькое… да-да, дорогая! Если бы ты попробовала мое тело, узнала бы, какие тела-то бывают! Хагра тут ругается, говорит: если не нравится мое тело – кыш, мол, в керкара переселяйся. Нет уж, я лучше в ее теле пока побуду… Ну все, пошли, родной… Как хорошо, что ты снова с нами!
Лера обняла Славу, и они побрели наверх, к свету.
Глава 5
– Ну вот и хорошо! Может, еще поешь? Ну кусочек?
– Лер, ты меня как свинью раскормить хочешь, что ли? –
– Керкары поймали какую-то вкусную зверюгу, типа оленя – мясо диетическое, во рту тает! Вкуснотища!
– Жаль, соли нет. Все время страдаю без соли. Интересно, как керкары без нее обходятся?
– Ну они же многоножки, чего им… У них теперь запас мяса есть – сколько лошадей побили!
– А куда они их подевали? В пещеры перетаскали, не иначе…
– Ну а куда ж еще? Там, на глубине, холодно, не испортятся. Теперь запас мяса у них большой, они довольны. А ты чего переживаешь? Жалко воительниц?
– А тебе не жалко?
– Так-то жалко, но не особенно. Я их не знала, кто они мне такие? Враги, которые хотели меня убить, а тебя захватить в рабство. Чего мне по ним особенно убиваться? Ладно, тема тебе неприятна, давай ее оставим. Лучше вот что скажи: какие у нас планы? Когда Шаргион восстановит двигатели? Когда мы сможем летать?
– Не знаю. Совершенно неясно. Он говорит, что делает все, что возможно, но, чтобы восстановиться, ему понадобится уйма времени. Что значит уйма – не поясняет. Вообще-то «уйма» для существа, живущего сотни тысяч лет, – это очень даже подозрительно… Он смеется, говорит, что все относительно. Как я рад, что он ожил… теперь он даже шустрее, чем был тогда, когда мы его нашли на Луне. Очень даже шустрый и энергичный мальчик.
– Никак не могу привыкнуть: Шаргион и – маленький мальчик! В голове не укладывается. В моем представлении он должен быть древним, как пирамиды, старым и мудрым, как питон Каа, и вдруг – мальчик!
– А одно другого не исключает. Положи мальчишку спать на сто тысяч лет, подними его – он что, окажется мудрым, великим и всезнающим? Знаешь, что я делаю, как только выпадает свободная минута? Я его учу. Учу быть человеком. Я рассказываю ему о мироустройстве – что плохо и что хорошо, кто такие люди, откуда взялся мир, по крайней мере по представлениям земных людей. Я пытаюсь передать ему то, что знаю, и очень ругаю себя за то, что не занимался этим раньше. Я тоже был словно в каком-то ступоре – древний корабль, древнее пирамид, древнее всего из построенного людьми. И вдруг – маленький мальчик. Тоже не мог себе представить, что так может быть. Похоже, его только создали, только начали обучение, и вот – оставили где-то на Луне. То ли забыли, то ли законсервировали и забыли, то ли… может, и погибли, да. Оттого у него и такое малое знание мира, поэтому у него нет информации о своем прошлом – да ее ему не успели дать! Теперь я займусь его воспитанием. Можно сказать, что это мой сын. И я его не оставлю. Он будет различать, что такое добро, что такое зло и почему иногда нужно отдать жизнь за близких.
– Ладно, ясно… Так, допустим, починил он двигатели, а дальше? Дальше что делаем? И вот еще вопрос – я никак не пойму: у него два вида двигателей – планетарные и маршевые. Маршевые целы?
– Как бы тебе объяснить… У него нет маршевых двигателей в нашем понимании. Что такое Шаргион? Это межзвездное существо, одно из тех существ, которые были со времени образования Вселенной. Эти существа плавали в космосе, питались солнечной энергией и перемещались в пространстве, прыгая через подпространство. У корабля есть специальный орган, который как бы делает прокол в пространстве, и корабль туда проваливается. Как он работает – не спрашивай, не знаю. Прими как данность: есть корабль, межзвездное существо, и есть у него межпространственный двигатель, которым он, как медуза, сокращаясь, проталкивает себя в окружающей среде. Все остальное – планетарные двигатели, гравикомпенсаторы, различные приспособления – все это уже ставили люди. Вот с накопителями другое дело, они – часть его тела. Они действуют как желудки, накапливая энергию и раздавая ее по телу. Граны – тоже его произведение; они отпочковываются у него в специальном отсеке и занимаются ремонтом, восстановлением его организма. Это как некие стволовые клетки, восстанавливающие те места, что отмерли, и ликвидирующие отмершую плоть. Они же работают как фагоциты, уничтожая все, что вредит организму. Помнишь про тех, кто пытался исследовать его? Шаргион их убил, бессознательно приняв за агрессоров. Да, забыл: те генераторы защитных полей, что включаются при движении, ему тоже поставили люди – он же в природе не должен перемещаться на планетарных двигателях, он лишь совершает скачки, и все. Его обучили минимуму функций – передвигаться, определяться в пространстве, используя заданную ему информацию. Корабли он изначально может ремонтировать – это как бы базовое умение всех кораблей такого типа, заложенное ему древними. Только не спрашивай меня, как древние сумели установить контакт с этими будущими кораблями. Зачем корабли пошли на контакт с людьми, мы можем только гадать. Вот собаки – зачем они начали служить людям? И служат до сих пор, несмотря на человеческую подлость и жестокость. Одна пословица «Собаке – собачья смерть!» чего стоит. И все равно они служат людям и за что-то любят их. Тут сложнее, да. Шаргион – разумный, добрый и веселый мальчишка, будем считать так. Но возможно, что его предки были на уровне собак, а может, и ниже, что-то вроде живых медуз, как я уже сказал. Но и наши предки, человекообразные обезьяны, тоже не славились умом и сообразительностью. Сколько тысяч лет роду Шаргиона? Или миллионов лет? Кто теперь скажет… Направленные мутации делают чудеса.
– Слав, знаешь, что мне пришло в голову? А ведь Шаргион, наверное, может размножаться! Как он это делает?
– Умеешь ты задавать вопросы… Не знаю, Лер. Скорее всего, они почкуются. Но что для этого надо? Может, он должен достичь определенного возраста, как бы созреть. Он этого не знает, а я уж тем более. Поживем – увидим. Шаргион теперь наш дом на долгие, очень долгие годы…
– Опять: восстановил он планетарные двигатели, вылечил маршевые – ДАЛЬШЕ что? Куда мы? Как мы найдем Землю?
– Будем искать. Ну ладно, я тоже не хочу бросать эту планету без помощи, хотя они мне сильно насолили. Это ты хотела услышать? Я займусь их проблемами, но только с одним условием: ты не лезешь в драки, а тихо сидишь себе в кораблике. Или бродишь вокруг под присмотром керкаров. Мне одного раза хватило, чтобы понять, что, если я тебя потеряю… Ладно, проехали. Итак, вводная: как нам узнать дорогу к дому, если у нас все позитронные мозги, что имелись, стерты и представляют собой бесполезные куски камня, вроде хрустального черепа майя? Ответ: надо найти позитронный мозг, на котором сохранились сведения о космических дорогах и о нашем местоположении во Вселенной. Где взять? Предположительно на заброшенном корабле или на заброшенной базе. База, возможно, находится на территории воинственных кентавров, ненавидящих людей. Цел ли там позитронный мозг? Да кто его знает! Что там вообще с этим кораблем или с этой базой, тоже никто не знает. Можем только гадать. И еще: отправляться туда на Шаргионе просто глупо. Мы даже вылезти из него не сможем. Он же не приспособлен для посадок на планеты, совершенно не приспособлен. Это из-за нас он сюда сел. И если бы не зарылся в землю, в воду, как бы мы из него вылезли? Надо отдать ему должное: он умница, просто гениальный ребенок – фактически умирая, крича от боли, он сообразил, что мы не сможем выйти и погибнем! И он так врезался в планету, что ушел туда чуть ли не весь. То-то у него такие разрушения. Чтобы из корабля выйти, нам нужен флаер. Флаера пока у нас нет.
– Но у нас есть завод по восстановлению флаеров! А, поняла: Шаргион не знает, как восстанавливать флаер, потому что нет направляющего позитронного мозга. Печально, очень печально. Я правильно поняла: ты собираешься на территорию кентавров, один, с десятком керкаров? Без меня?
– Угу. – Слава пошевелился и приподнялся, намереваясь переползти в тенек с солнцепека. – Ты будешь сидеть в тени корабля и, как все праведные жены, ждать своего мужа из путешествия. Вот и все. Ну еще прибираться будешь в корабле – я ему скажу, чтобы он тебя слушался. А если ты чего-то, на его взгляд, глупое попросишь сделать, он вначале спросит у меня. Я ведь могу связаться с ним и за десятки тысяч километров – что ему какие-то две-три тысячи верст? Кстати, наша с ним связь очень сильно укрепилась после того, как я соединялся с кораблем напрямую. Так что мы с тобой всегда сможем поговорить – через Шаргиона.
– Так… поняла я, чего ты задумал. А вот фиг тебе! – Девушка упала перед лежащим на боку Славой на колени и яростно покрутила у него под носом две аккуратные фиги. Он меланхолично улыбнулся и, наклонившись, поцеловал одну из особо симпатичных фиг. – И не подлизывайся! Никуда ты один не пойдешь! Я пойду с тобой или ты никуда вообще не пойдешь! Будем сидеть тут, пока корабль не восстановится, а потом полетим от звезды к звезде, пока не найдем Землю!
– Ну это никогда не поздно, – снова улыбнулся Слава и сощурился, как сытый кот. – Не найдем, что нужно, – улетим. А как же тогда эта самая цивилизация, лишенная крепкого мужского… хм… плеча?