Возвращенец
Шрифт:
На следующий день все мужчины в деревне взяли каноэ и присоединились к поискам. Они дали клятву, что не вернутся к своим фермам и останутся на реке, пока не найдут бедняжку Изабель. Но они так её и не нашли. И вот, как видите, месье Гласс, с того самого дня мы стали вояжерами. По сей день мы продолжаем искать бедняжку Изабель.
– Где Шарбоно?
– спросил Ланжевин.
– Где Шарбонно!
– передразнил его Девственник.
– Я тебе рассказываю историю о потерянной красавице, а ты тут думаешь о потерявшемся старике?
Ланжевин промолчал.- He's malade comme un bien, [39]– улыбнулся Девственник.
–
Туссен Шарбонно сидел на корточках, спрятав голый зад в кустах. Он уже долго находился в таком положении. По правде говоря, достаточно долго, поскольку бедро свело судорогой. Эти проблемы начались у него еще в Форте Бразо. Несомненно, он отравился дрянной едой Кайовы. Он расслышал насмешки Девственника и начинал уже ненавидеть этого ублюдка. Внезапно треснула ветка.
39
Приболел не на шутку (франц.)
Шарбонно резко вскочил. Одной рукой он потянулся к пистолету, а другой цеплялся за кожаные штаны. Но ни одна рука не справилась с заданием. Пистолет выскользнул, а штаны сползли. Когда он потянулся за пистолетом, то запутался в штанине.
Шарбонно растянулся на земле, оцарапав колено о большой камень. Он застонал от боли и уголком глаза заметил пробирающегося по лесу большого лося.- Вот дерьмо!
– Шарбонно вернулся к прерванному занятию, теперь уже морщась от острой боли в ноге.
В лагерь Шарбонно вернулся злой, как чёрт. Он посмотрел на Профессора, который сидел, прислонившись к большому бревну. У здоровяка шотландца на лице образовалась борода из кукурузной муки.
– Он ест просто отвратительно, - произнёс Шарбонно.
Девственник оторвался от трубки.- Ну не знаю, Шарбонно. Когда на кашу на его лице падает свет, то борода напоминает Северное Сияние. Ланжевин с Домиником рассмеялись, чем ещё пуще разозлили Шарбонно. Профессор продолжил жевать, не замечая шуточек в свой адрес.
Шарбонно вновь заговорил на французском.- Эй ты, тупой шотландский ублюдок, ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?Профессор продолжил жевать свою кашу так же безмятежно, как корова жвачку.
Шарбонно тонко улыбнулся. Он не упускал случая блеснуть столь грубой язвительностью.- Кстати, где он потерял свой глаз?
Но никто не стремился завязать беседу с Шарбонно. Наконец, отозвался Ланжевин.- Выбили в драке в Монреале.
– Выглядит, как око ада. Мне не по себе, когда эта штуковина целый день меня разглядывает.
– Слепой глаз не может смотреть, - возразил Девственник. Ему стал нравиться Профессор, или, скорее, умение шотландца обращаться с веслом. Впрочем, что бы он ни думал о Профессоре, Шарбонно ему точно не нравился. Ворчливые замечания старика приелись уже к первому повороту реки.
– А этот смотрит, - настаивал Шарбонно.
– Всегда выглядит так, словно из-за угла подглядывает. И никогда не моргает. Я не понимаю, как эта чертовщина не высохнет.
– Да пусть даже видит, в тебе все равно нечего рассматривать, Шарбонно, - произнес Девственник.
– Он хотя бы повязку на глаз сделал. Меня так и подмывает её нацепить.
– Ну и чего же ты ждешь? Будь добр, сделай это.
– Я к вам в слуги не нанимался, - прошипел Шарбонно.
– Ты еще обрадуешься, что я рядом, когда арикара придут за твоим шелудивым скальпом!
– переводчик пришел в неистовство, в уголке его рта пузырилась слюна.
– Да я
– Иисусе, старик! Если услышу ещё одну из твоих чертовых историй про Льюиса и Кларка, то клянусь, пущу себе пулю в лоб, или ещё лучше, тебе в лоб! Все мне спасибо скажут.
– Хватит!
– наконец вмешался Ланжевин.
– Достаточно! Я бы и сам вас пристрелил, если бы в вас не нуждался!
Шарбонно торжествующе ухмыльнулся.
– А теперь послушай меня, Шарбонно, - продолжил Ланжевин.
– Среди нас нет особенных. Нас слишком мало. Поэтому ты тоже будешь делать свою долю грязной работы, как и все остальные. И можешь начать сегодня, со второго дозора.
Настал черед Девственнику ухмыляться. Шарбонно побрёл прочь от костра, что-то бормоча о левизии [40] пока укладывался в постель под батардом.
– Кто сказал, что ему сегодня достанется батард?
– посетовал Девственник. Ланжевин что-то собирался сказать, но Доминик его опередил. - Оставь его в покое.
Глава семнадцатая
На следующее утро Профессора разбудили две неотложные проблемы - он замёрз и ему нужно было отлить. Его толстое шерстяное одеяло не покрывало лодыжек, даже когда он свертывался калачиком и лежал на боку. Он поднял голову, чтобы осмотреться здоровым глазом и заметил, что за ночь одеяло покрылось изморосью.
40
Левизия (лат. Lewisia, англ. Bitter Root) — род травянистых растений семейства Монтиевые. В природе встречаются в западной части Северной Америки. Род назван в честь исследователя этого края М. Льюиса, нашедшего эти растения в 1806 году во время экспедиции с Кларком. Корни растения считались у индейцев деликатесом. Шошоны верили, что корни растения способны уберечь человека от нападения медведя.
На восточном горизонте проклевывались первые признаки нового дня, но на небе по-прежнему ярко светилась ущербная луна. Все, кроме Шарбонно, спали, улегшись возле догорающего костра, как лучи звезды. Профессор медленно поднялся, от холода ноги у него закоченели. По-крайней мере, ветер унялся. Он подбросил полено в огонь и побрел к ивняку, прошел с дюжину шагов и вдруг едва не споткнулся о чье-то тело. Это был Шарбонно.
Сперва Профессор решил, что Шарбонно мертв, убит на посту. Он принялся звать на помощь, и тут Шарбонно вскочил, схватил винтовку и бешено завращал глазами, не понимая, где он. Заснул на посту, подумал Профессор. Ланжевину это не понравится. Но тут Профессора прижало, и он поспешил мимо Шарбонно к ивняку.
Что произошло потом, Профессор так толком и не понял, как и многие события, с которыми сталкивался ежедневно. Он почувствовал нечто странное, и глянув вниз, обнаружил торчащую из живота стрелу. На мгновение он подумал, не сыграл ли с ним шутку Девственник. Но тут появилась вторая стрела, а за ней третья. Профессор потрясённо смотрел на оперение длинных стрел. Внезапно ноги у него отнялись, и он завалился на спину. Профессор услышал стук, с которым его тело рухнуло на подмороженную землю. За мгновение перед смертью его по-прежнему мучил вопрос - отчего он не чувствует боли?