Возвращение Ангела
Шрифт:
– Неси и садись, детка, – отвечает мать Костика. – Дочь моей
подруги покойницы, Настя, – поясняет она Жене. – Дружили
они…
Девушка ставит на стол блюдо с картошкой, от которой поднимается пар, садится, и Колян разливает водку.
Сидят, молча, не зная, что говорить, с чего начинать.
– …Ладно… Раз так… За Костика… моего… за сыночка.., – говорит Галя. – Чтоб… чтоб…ему… – дальше продолжить ей не
удаётся. Она подносит дрожащей, непослушной рукой рюмку ко рту
и, про- ливая, пьёт до дна.
Пьют все. И старушки пьют.
Опять наступает тишина. Неловкая.
– Самый культурный был… – вдруг говорит одна старушка
другой. – Всегда здоровался, дорогу уступал…
– Что? Где был? – не слышит та.
119
Соседка шепчет что-то ей в ухо. Обе всхлипывают и дружно
хватаются за платочки.
– Ешьте, стынет картошка… Пейте… И вы, мальчики… не стесняйтесь…
Колян разливает водку и говорит:
– За нашего друга, за Костю… Мы его никогда не забудем.
Пусть земля ему будет пухом…
Всхлипывая, выходит из-за стола Настя, бежит на кухню.
Звук ножей, вилок. Едят молча.
Мать Костика тоже ест. Откусывает по кусочку хлеб, медленно
жуёт, глядя на фотографии. Потом вдруг обращается к Жене:
– Никогда не прощу себе, знаешь, чего? Что велосипед… велосипед его выбросила.., – всхлипывает. – Никогда не прощу…
Как он ему радовался… И как потом плакал.., – и она, больше не в
си- лах сдерживаться, рыдает во весь голос.
Голосят и старушки.
Неслышно плачет на кухне Настя, глотая слёзы. Она поставила под
воду чайник, и смотрит, как переливается вода через край…
Улица перед домом Костика.
…Женя и Колян стоят на улице. Уже вечер. Ранняя весна, и ветер
холодный. Колян и Женя курят, перед тем, как разойтись по домам.
Колян покачивается и говорит заплетающимся языком.
– Скажи, вот ты умный… за что его… а? Ну, за что? Меня
на нары – я знаю… за что… и вас всех чуть за собой не потянул…
ладно… стоп… это уже другая тема… А Костика, говорю, за что?
И тех других… в цинковых ящиках…
– Его к ордену представили, – говорит Женя, – а он получить
не успел…
Колян бросает недокуренную погасшую сигарету, закуривает
другую, но не с того конца.
– Сука… – бормочет он, бросая и эту. Копается в пачке, но она
пуста. – Сука.., – повторяет, комкая пачку.
– Возьми, – протягивает ему Женя свою.
– Нет, Ангел, не надо… Хорошо, что я тебя встретил… А то бы
уехал, и не повидались бы…
– Куда это?
– Отец меня к себе забирает… на Север. Работает он там… Хо-120
чет из меня человека сделать… Может и сделает… кто его знает…
– Когда едете?
– Дней через десять, наверное… Ну, бывай, пока!
– Пока!
Они расходятся.
– Слышь, Ангел! Постой…
Идут навстречу друг другу. Коляна качает ещё заметнее.
– Тебе плохо? – спрашивает Женя.
– А кому сейчас хорошо? – смеётся пьяно Колян. – Подожди…
Знаешь, чего я хотел тебе сказать… давно… Ты не помнишь уже… а
у меня в башку врезалось… хоть и было …лет десять назад… Как
рано утром мы в очереди стояли. Должны были продукты привезти, а привезли …уроды… ковры и хрусталь… Помнишь, Ангел?
– Нет… И чего?
– Ничего. Дай всё же закурить. – Колян затянулся, закашлялся. – Только я постарше тебя был …и посильнее… Я тебя из
очереди вытолкал и на твоё место встал. А твой отец, боксёр, меня
при всех мордой в землю… Я плакал, а ты на меня смотрел… Я тебя
сразу вспомнил, как увидел…
– А-а-а… вспомнил …но то, что это ты был… нет. Ладно, прости, если так.., – сказал Женя с улыбкой.
– Давно простил. – Колян обнял Женю. – И ты меня прости…
Слышь, Ангел, может, тебе теперь… западло… со мной встречаться…
ты скажи… я пойму…
– Ты что, совсем? – обиделся Женя и повернулся уходить.
– Ладно-ладно, погоди, не выёживайся. Знаешь, что? Я хочу
с ментом бывшим… немного побазарить… Ты за? Руки у меня очень
уж чешутся…
– Ну его, что с дерьмом связываться… Пусть плывёт себе…
Охота мараться?
– Добрый ты… а я – нет… Ну, давай, встретимся ещё…
И опять разошлись.
Перед воротами фабрики.
Конец рабочего дня.
Женя и Маркелов, переговариваясь, выходят за ворота фабрики.
В сторожке у ворот – два охранника. Один из них – Рязанов.
Глаза их встречаются, и Женя успевает заметить недобрый блеск
121
в его взгляде – настолько очевидный, что даже мастер обращает
на это внимание.
– Что этот новый на тебя так уставился? Ты его знаешь?
– Первый раз вижу.
Вышли за ворота.
– Мастер! Маркелыч! – послышалось из остановившейся
впереди «Волги», и вышел из неё коренастый смуглый человек.
Его Женя сразу узнал – покупатель мебельного гарнитура. Но тот
на Женю даже не посмотрел. Ему нужен был мастер.
– Ты подожди, я сейчас, – сказал мастер Жене и пошёл к машине, которая также двинулась к нему, только задним ходом.