Возвращение Безумного Бога 7
Шрифт:
Кулебякин вертел головой, ловя обрывки реплик и похлопывания по плечу. Он не верил своим ушам. Как же так? Еще минуту назад эти же люди готовы были пристрелить его, порешить как паршивую собаку. А теперь, кажется… зауважали?
Атмосфера в зале потеплела. Бандюганы смеялись, перекидывались шутками, и уже не в издевку, а словно между своими. Наливали себе вина, салютовали друг другу и изобретателю. Один верзила даже одобрительно потрепал Архипа по макушке, взлохматив седые космы:
— Ты это, Коля-паля… Заходи если чо, как время будет свободное! Выпьем,
Кулебякин криво усмехнулся, растирая затекшую шею. И все же холодок где-то в глубине души подсказывал — рано расслабляться. Слишком уж быстро они перекинулись от гнева к одобрению. Наиграно это все, ненатурально. Точно подвох кроется.
И тут меж веселых возгласов вновь прорезался голос Госпожи. Низкий, с придыханием. И от этой вибрации у Кулебякина мороз по коже прошел.
— Так что, Архип… Сможешь еще такой же шедевр изобрести? Уж больно занятная машинка вышла. Непременно нужно довести до ума, испытать в деле. Беспилотник можно сделать бесшумный, к подавлению неуязвимый. Сюрпризец для врагов наших приготовить…
Изобретатель сглотнул. В черных глазах Госпожи плясали отблески пламени. И голос ее сочился патокой и ядом одновременно.
— Дык ента… — замялся Кулебякин, отводя взгляд, — Сделаем в лучшем виде, чего уж там! Я ж на то и мастер, чтоб техномагические чудеса ваять! Ужо соберу аппарат похлеще прежнего, с прибамбасами всякими…
Стараясь не смотреть в глаза Госпоже, он забормотал что-то невнятное о механизмах да пружинах. О том, как оснастит новый велосипед смертоубийственными приспособлениями. Мол, супостаты со страху обделаются, едва завидев сие чудо в небесах…
Архип понимал — никуда он отсюда не денется. Как был пленником, так и остался. Пусть и обращаются с ним чуть любезнее, но суть та же — он бесправный раб, чья жизнь и судьба всецело в руках Госпожи. Никто его на свободу не отпустит. Разве что вперед ногами…
Словно в подтверждение этих мыслей, атмосфера в зале вдруг неуловимо изменилась. Веселье стихло, стало вымученным, фальшивым. Бандиты притихли, подобрались. Со смесью вожделения и опаски уставились на Госпожу.
А та вдруг резко вскинула руки. Две — в повелительном жесте, две — прижала к груди.
— Так, ребятки! А ну-ка тащите свои кружки сюда! Чую, надо нашу встречу с изобретателем отметить…
Она недобро ухмыльнулась, стягивая черные кожаные перчатки.
А Кулебякин прищурился. И обомлел, увидев пальцы его мучительницы. Красивая черно-желтая хитиновая броня в несколько слоев покрывала каждую фалангу, похожая на панцирь некоего насекомого. Острые когти и шипы — словно лезвия опасной бритвы. И что-то сочилось из-под ногтей. Какая-то жидкость…
Оцепеневший Архип наблюдал как Госпожа, мило улыбаясь, нацедила в каждую подставленную кружку по паре капель мутной жидкости из-под ногтей-когтей. Ее подручные, сглотнув, схватили кружки трясущимися руками. Их глаза пылали безумным, всепоглощающим голодом.
А в следующий миг бандиты припали к кружкам, жадно глотая «настойку». Ни капли не упустили, вылакали до дна. На подбородках повисли
Тут же по рядам будто волна прокатилась. Мужчины и женщины заулыбались, словно попали на седьмое небо.
«Накрыло», — с содроганием осознал Кулебякин. Зрачки головорезов расширились, заполняя всю радужку. Мышцы вздулись буграми, движения обрели нечеловеческую резкость. Казалось, еще немного — и кожа на ребрах треснет от распирающей мощи.
Это какие-то стимуляторы-усилители?
Господи помилуй, да они ж теперь берсерки натуральные! И взгляд — пустой, кайфующий, остекленевший. Покорный. Готовый на все по приказу своей госпожи…
Архип похолодел. Украдкой покосился на Госпожу. Та медленно, с ленцой натягивала перчатки обратно. И взирала на изобретателя с весельем, от которого кровь стыла в жилах.
— Как тебе мои ребятки? — промурлыкала она, любовно поглаживая ближайшую бритую башку. Мужик блаженно жмурился, словно пес, млея от ласки хозяйки, — Хороши, правда? И все благодаря апгрейдам покойного Менгелева… И выделениям моего организма…
Она с усмешкой кивнула на опустевшие кружки:
— Нектар силы. Дар, обретенный после операции. Часть моих личных способностей. Накачивает бойцов под завязку, делает быстрее, выносливее. И послушнее, конечно…
Госпожа хищно оскалилась. Подалась вперед, нависая над Кулебякиным:
— Представь, старик, какая ирония… Многие из этих ребят когда-то были моими врагами. Жаждали открутить мне голову, стереть в порошок. Называли мусором, мутантом, отребьем…
Архип затравленно сглотнул. Перевел взгляд на набыченные фигуры вокруг. И впрямь — лица у многих прямо излучали фанатичный восторг. Обожание, граничащее с безумием.
— А теперь гляди-ка, — продолжала Госпожа, довольно жмурясь, — Верные пёсики, сахарные зайчики. По первому слову за мной в огонь и в воду! И все потому, что пристрастились к моему особому… нектару.
Она загадочно улыбнулась. Глаза блеснули.
— Одна доза — и ты на крючке. Прикипел душой, предан до гробовой доски. Две дозы — и плоть твоя молит о новой порции, о новом глотке блаженства. Ну а после третьей…
Госпожа расхохоталась. Звонко, издевательски.
Кулебякин почувствовал, как по спине пробежал озноб. Дикая догадка обожгла мозг: Госпожа ведь в два счета может и его, Архипа, на иглу свою посадить! Накачать своей дрянью, подчинить разум и волю! И поминай как звали вольного мастера…
Госпожа будто прочла его мысли. Подмигнула лукаво, склонила голову набок:
— Не желаешь отведать нектарца, Кулебякин? Глянь, как ребяткам моим нравится! Враз забудешь о бегстве, мысли дурные из башки повылетают. Будешь послушным, старательным. Счастливым…
Кривая ухмылка растянула ее губы. Когти многозначительно клацнули по кружке.
— Ну же, как тебе идейка? Разве не лестно стать одним из моих подручных? Не за страх, а за совесть? Моим… особым мастером?
Архип отчаянно замотал головой, холодея от ужаса. Только этого не хватало! Стать такой же безмозглой, покорной куклой… Нет уж, увольте!