Возвращение домой
Шрифт:
Последовала длинная пауза.
— Ты выглядишь ужасно.
— Пинки Пай снова арестовала Кловертейла, Троттенхеймер, — просипел Голденблад, затем стукнул копытом. — Разве она не знает, что компания Кловертейла делает матрицы заклинаний для силовой брони Стальных Рейнджеров? Если избавиться от Кловертейла, компания остановится, пока они не выберут нового директора. Кловер создал юридический кошмар, чтобы защитить себя. Это даст ему месяц, два если Эппелджек решит попробовать поиграть в Министерскую Кобылу. Это бы задержало нас более чем на пятьсот единиц.
Он
— Почему Пинки Пай не может удержать своих «правоохранников» от досаждения аристократии и перестать вмешиваться в управление страной?
— Я сомневаюсь, что она смотрит на это под таким углом. Кловертейл — сволочь. Ты знаешь, что он сделал, — сказал Троттенхеймер хриплым голосом.
Голденблад испустил шипящий вздох и сказал:
— Сволочи нам будут нужны еще несколько лет. Затем Принцесса сможет согнать Кловертейла и меня вместе со всеми остальными, когда она будет избавляться от мусора.
Наступила пауза, затем Голденблад что-то пробормотал о позорной отставке.
— Он меньшее зло.
— Многовато его в Эквестрии в эти дни, — заметил Троттенхеймер. — Ты поэтому так дерьмово выглядишь?
Ответа не было целую долгую минуту и затем Голденблад ответил:
— Я не так много ем. Сплю еще меньше. Стараюсь держать Луну вне моих снов.
— О, конечно, это гениально. Голод и недостаток сна это замечательное начало для любого лидера, который хочет добиться полного истощения. Ты так же еще и пьешь, Голди?
— Не будь смешон, — повысил голос Годленблад и затем смягчился. — Я буду в порядке. Мы уже так близко. Закончить еще несколько вещей… и тогда…
— Я беспокоюсь о тебе, Голди. Как и все пони в Департаменте, — ответил Троттенхеймер. — Если бы они знали твой план…
— Их беспокойство не обосновано. Пусть лучше беспокоятся о принцессе и Эквестрии, — сказал Голденблад, испустив долгий усталый стон. — Еще несколько месяцев. Возможно даже несколько недель. Твайлайт Спаркл получит своих проклятых аликорнов, если она продолжит ковыряться в Исследовательском Центре Гиппократа, как и раньше. Я почти наполовину хочу просто сказать ей, чего это будет стоить. Может быть, она передумает.
— И что будет после того, как Твайлайт начнет серийное производство аликорнов?
— Вероятно, это будет тот момент, когда план наконец-то завершится. Луна получит правительство на последующую тысячу лет. Эксвестрия наконец-то сможет вернуться к нормальной жизни. И Твайлайт будет казнена за преступления против народа пони и подрыв режима. Богини, хоть бы она остановилась…
Тоскливая усталость слышалась в его голосе. Как будто он отдал бы все, даже свою жизнь, особенно свою жизнь, ради этого.
— Хрен с ней. Что будет с тобой? — спросил Троттенхеймер.
Послышался легкий глухой удар и течении нескольких секунд раздавалось протяжное гудение.
— Убери эту штуку, Голди. Я ненавижу этот
Нота угасла. Несколько секунд спустя Голденблад мрачно ответил:
— Скорее всего казнят. Надеюсь, это будет быстро. Но изгнание на солнце обещает быть очень зрелищным.
— Это не смешно. Мне бы не хотелось, чтобы ты шутил подобным образом, — пробормотал Троттенхеймер.
— Некоторым пони придется заплатить за все, что мы сделали. Многим пони, наверное. Надеюсь, меньшему числу, чем я изначально планировал, — он закашлялся и прохрипел. — Ирония. Я ожидал, что умру десять лет назад. Десять лет… Сейчас я бы хотел, чтобы так и произошло.
— До Флаттершай? — резко спросил Троттенхеймер.
— Я был сломанной птицей, исцеленной ей. Питомцем, в которого она по глупости влюбилась и который по глупости влюбился в нее в ответ. Слишком сильно я, в конечном итоге, ранил ее, слишком тяжело, чтобы когда-либо простить себя или ее, — пробормотал он хрипло. — Она заслуживала кого-то более чуткого, нежели я.
— О, пожалуйста. Если это продолжит и дальше скатываться к жалостливой вечеринке самоистязания, меня может стошнить. Для этого нет никаких оснований, Голденблад. Поговори с Луной. Сделай что-то действительно радикальное и поговори с Твайлайт или Флаттершай. Ты не один, — еще тихий удар и еще одно протяжное гудение наполнило воздух. — И выбрось эту штуку прочь!
— Это помогает мне сосредоточиться, — возразил Голденблад.
— Мне наплевать, даже если это тебя окрыляет, этот материал все ещё что-то нехорошее. Я работаю с ним как можно меньше. — Звук затих. — Может, пришло время признать, что план не работает?
— Он хорошо работает. Мне просто нужно подождать немного дольше. Просто… Просто сделать еще немного… Если бы мы могли построить вторую или третью «Селестию-1», то смогли бы целиться внутрь их линии фронта и их брошенных островов. Или, наконец, запустить «Токомеир» и подключить к аппаратуре мегазаклинаний Хуффингтона. Или, возможно, посмотрим, смогу ли я выработать соглашение через тайные каналы… — Ещё один удар и долгий кричащий звук.
— Голденблад, достаточно. Просто остановись. Этот план, который ты придумал десять лет назад, зашел слишком далеко. Иди поговори с Луной. Расскажи ей все и уйди в отставку.
— И кто займет мое место? Хорс? О, он будет рад. Гранат? Ты? — фыркнул он и выпалил: — Селестия?
Он испустил долгий усталый вздох.
— Нет. Я уже достаточно качественно проклят. Я не буду приговаривать другого к моей должности. Я сделал достаточно, чтобы заслужить все, что произошло со мной. Все, что будет происходить. Единственное, что имеет значение, это Эквестрия. Поэтому, когда я наконец исчезну, все сможет вернуться к своим лучшим дням. У нас будет Принцесса, которая сможет управлять королевством, как она захочет им управлять и не будет больше нужды в войне или Министерских Кобылах. И все станет… лучше. Я просто должен продержаться еще несколько месяцев.