Возвращение Икари
Шрифт:
Эльф позвонил в колокольчик, стоявший на тумбочке у кровати. В комнату вошла фея державшая на руках ребенка лет двух.
– И кто это?
– Это наша дочь.
– Что?! – глаза Икари расширились от ужаса. Она не помнила ничего. Последние её воспоминания – она стоит на крыше Академии и, увидев Игуру, летит за ним.
– Ты и её не помнишь? Тогда я вызываю нашего семейного врача.
– Господина Селазона?
– Нет, дорогая, это медик тёмного двора. А у нас свой врач, господин Анфисаул.
Вильнор жестом отослал
Немолодой эльф с таким же чемоданчиком, как и у господина Селазона, появился почти сразу. Господин Анфисаул вызывал доверие, Икари быстро успокоилась и позволила осмотреть себя.
Анфисаул покачивал головой и что-то бормотал себе под нос. Закончив, медик посмотрел в глаза Икари, а затем на Вильнора.
– К сожалению, я тут бессилен, заклятие было слишком мощным, но могу сказать точно, что память вскоре восстановится. Это побочное явление, если бы не ваша отвага, мой лорд, то мы бы потеряли миледи!
– Как мне ей помочь?
– Будьте рядом, рассказывайте всякие милые подробности и память восстановиться полностью.
– Благодарю вас, господин Анфисаул!
– И я благодарю вас, – тихо сказала Икари, кивнув головой.
Медик удалился. Вильнор ещё раз протянул ладонь к лицу Икари, на этот раз она заставила себя не дергаться. В голове пульсировало и чувство необъяснимой тревоги, прекратившееся с приходом медика, появилось вновь.
– Ты не могла забыть нашу любовь! Я в это не верю! – эльф нежно провел пальцами по скуле девушки. – Ты же помнишь Зимнепраздник, то самый, в Тёмном дворе, как ты засияла для меня на весь бальный зал?
Вспышка воспоминаний о бале, о танце, о его объятиях и о предложении забрать её оттуда. О следующей ночи и дне, о страсти, о том, как ели клубнику в постели, а потом горничная ругалась на безобразие, думая, что её никто не слышит.
– Ты же помнишь… – продолжил говорить Вильнор, – как мы поженились, несмотря на запреты…
Воспоминания проявлялись ярко и сочно. Гнев Лаириэль, её несдержанность и злость, обвинение в непонятной измене, охота, устроенная Тёмным двором за Икари. Ругань Эланора Победоносного, его расизм и неприятие. Сумасшедший побег, когда едва смогли выжить. Странные люди и разные существа, помогающие перебраться в Первую Эльфийскую Республику. Сам Глава принял их, поженил и позволил там жить. Его подданные помогли обустроиться, а позже и работу предложили. Это настолько отличалось от дворцовых интриг и подковёрных игрищ, устроенных обоими дворами, в которые была втянута Икари, что казалось сказкой.
– Ты не могла этого забыть… – склонившись над её губами, выдохнул Вильнор и поцеловал Икари.
Икари ответила на поцелуй, следующая волна воспоминаний накрыла её. Она вспомнила, как поначалу они жили в комнате под крышей с разбитым окном, потом магическая одаренность и креативное мышление девушки вместе со знаниями и умениями Вильнора стали хорошо продаваться, как они купили этот дом, как заботливо обставляли. Икари вспомнила, как они спорили насчёт
Разорвав поцелуй, Икари прошептала – «Вильнор!» – прижалась к эльфу.
Она вспомнила, вспомнила себя…
Вспомнила как Велимор гнался за ней, возглавляя посланный отряд и вспомнила его взгляд, брошенный через плечо, после того побоища. Эльфийский принц весь с головы до ног в крови, призывно улыбающийся, словно приглашающий… Мурашки пробежали по коже девушки.
– Милая? – прошептал Вильнор ей на ухо.
– Да… – с придыханием ответила Икари, откинула одеяло, обняв эльфа руками и ногами, крепко его поцеловала.
***
На следующий день Икари проснулась, потянулась и с удовольствием встала с кровати. Хотелось принять душ и поесть. Привычным движением она звякнула в колокольчик. Горничная, фея в аккуратном фартуке, поинтересовалась что она желает на завтрак, сообщила, что господин Вильнор ушел на работу и удалилась.
Приняв душ, Икари села у туалетного столика и застыла. Её волосы были короткие, едва доставали до мочек ушей. Она провела руками по остаткам шевелюры. «Это, видимо я тоже забыла» – подумала она, причесала и уложила остатки волос в подобие прически. Девушка открыла шкаф. Куча незнакомых нарядов, непривычных, не её.
– «Память – такая подлая, играет в прятки со мной. Но одежда и стрижка – полбеды, а вот то, что я не помню своего ребенка… Это ни в какие ворота не лезет! Придётся знакомиться с ней заново. Богиня, я даже имени её не помню!»
Размышления прервал стук в дверь. Принесли завтрак.
Поев, Икари все-таки решилась переодеться. Легкое длинное платье показалось довольно уютным, а домашние туфли, стоящие рядом с кроватью, подходили по цвету.
– «Я никогда, кроме как на вечеринки, такие длинные платья не носила, но тут они все длинные, а джинсов или брюк в шкафу нет», – подумала она и вышла из комнаты.
Дом был довольно большой. Дверь вывела в коридор, вместо стены были перила, а в центре что-то вроде огромной прихожей или зала. Пройдя по периметру мимо закрытых дверей, Икари услышала детский голосок и дернула ручку. Дверь открылась. Девушка оказалась в детской. Малышка с остренькими ушками сидела в манеже и играла. Няня улыбалась, наблюдая за ней. Почувствовав, что дверь открылась, няня обернулась, тут же вскочила со стула, сделала книксен.
– Госпожа, вы поправились?! – обрадованно спросила няня.
– Надеюсь, что да, – ответила Икари и подошла к манежу.
Девушка рассматривала малышку и не находила ни одной своей черты, а вот на Вильнора дитя было похоже. Маленькая девочка, сидевшая там, почему-то совершенно не вызывала никаких тёплых эмоций. Скорее даже наоборот, отталкивала. Икари села на стул.
– Простите, – обратилась она к няне, – я многое забыла, вы не напомните ваше имя?
– Конечно, конечно, госпожа, – фея захлопала крыльями, выказывая волнение, – меня зовут Гортензия.