Возвращение из мрака
Шрифт:
– Еще чего, – буркнул помрачневший Каплун.
– Я готов, – сказал я.
Пуговка микрофона притаилась у меня под лацканом пиджака, от нее шел проводок к записывающему устройству, которое полковник пластырем приклеил мне на брюхо. Пластиковая коробочка размером со спичечный коробок. Я спросил: а если обыщут? Петр Петрович хмуро ответил: можно не рисковать. Увы, нельзя. Куда там. Тоска по Вишенке стала почти невыносимой.
Добирались городским транспортом, как велел Квазимодо. Полковник учитывал, вероятно, множество нюансов нашего визита. В метро и в троллейбусе Каплуна разморило, он клевал носом и жалобно намекал, что кружечка холодного пивка нас бы еще лучше подготовила
К директору нас проводили после долгих препирательств с охраной: нам уже там хотели накостылять, но прибежал какой-то отрок с золотыми серьгами и распорядился:
– Пропустите их… Хозяин примет.
Исламбек Гараев был таким, как я его и представлял. Тип, примелькавшийся на телевидении, властитель дамских дум. Смуглый, рослый, с черной бородой, с горящими очами. Хорошо сознающий, что в этой жизни ему подвластно все. Годы легких побед над погаными гяурами сделали его неукротимым, но необходимость время от времени вести с рабами коммерческий диалог накладывала на его облик трагическую печать. Над ним, как над всяким восточным бизнесменом, довлело неразрешимое противоречие: если укокошить всех россиян до единого, как требовала окрыленная душа, то кому сбывать товар?
Нас встретил сурово, сесть не предложил, спросил угрюмо:
– Что надо, мужики? Почему шумите?
Я ответил, как научил полковник:
– Верните сына. Больше ничего не прошу.
Гараев не удивился, как видно, давно ничему не удивлялся, имея дело с неполноценным народом.
– Ты кто? Фамилия твоя? А-а, ты муж этой шлюхи Атаевой… Ну и что? Чего надо?
– Верните мальчика, – сказал я в третий раз: полковник сказал, повторяй одно и то же, как баран. Они этого не любят.
– Почему решил, он у меня?
– Да уж знаю… Вы с Русланом разбирайтесь, мальчик ни при чем. Отдайте мальчика или хуже будет.
– Что хуже? – не понял абрек. – Пугаешь, что ли, Володя?
– Думаете, вам все можно? Управы на вас нет? Ошибаетесь. Найдется управа. У нас свободная страна. Закон для всех один, и для бедных, и для богатых. Отдайте мальчика – и разойдемся по-хорошему.
– Зачем по-хорошему, когда можно по-плохому, – пошутил абрек. – А этот красавец, – ткнул пальцем в притихшего Каплуна, – тоже отец мальчика? Тоже Светкин муж?
Каплун ответил, как сговорено:
– Володь, говорил же тебе, с ними не столкуешься. Надо было сразу позвонить.
– Куда позвонить? – смешливо прищурился Исламбек. – В милицию позвонить?
– Можно и в милицию, а что? Отдайте мальчика, зачем он вам.
– А тебе зачем? – Исламбек сунул в рот сигарету: он сидел в кресле, мы стояли перед ним. – Вам, ребятки, совсем делать нечего, что ли? Зачем пришли? Книг начитались, газет начитались, ничего не поняли. Звонить вам некуда. Милиция наша и весь Москва наш. Тебя, Володя, наказывать надо за хамство. Но я тебе сочувствую. У тебя крыша слабый. Но если мальчика так любишь, зачем бабу Атаю отдал? Испугался его?
– Он не спрашивал, – буркнул я. – Разве вы нас спрашиваете. Но мальчика верни. Иначе за себя не ручаюсь.
– Какой грозный русачок, – восхитился Исламбек. – Трепетать заставил. Все поджилки обтряслись… Давай так сделаем. Я наказывать не буду, а ты скажи, кто ко мне послал? Светка послал? Квазимодо послал?
Я подивился про себя: как точно полковник предугадал схему разговора.
– Предлагаю обмен, – сказал я. – Руслан Атаев в бегах, вам его не найти. А я узнаю, где он. Квазимодо мне доверяет. Отдайте Сашу, а я вам Руслана. Баш на баш.
– Сам придумал, Володя? – засмеялся абрек, пульнув в меня окурком: целил в лицо, но не попал. – Сам, говорю, придумал? Или тебе подсказали?
Этот вопрос не вписывался в схему, и Каплун тоже это уловил.
– Я человек посторонний, – заметил он. – Всего лишь опекун, но уверяю вас, господин Исламбек, вы напрасно горячитесь. У нас есть к кому обратиться за помощью. Очень серьезные люди. Вряд ли вы захотите с ними связываться из-за такой ерунды. Лучше верните мальчишку.
Исламбек грустно покачал головой.
– Тоже пугает, алкаш. У обоих крыша поехал. Придется немного делать больно, учить уму-разуму.
Хлопнул в ладоши – и в комнату влетели два амбала в черных рабочих халатах с нарукавниками. Действовали они согласованно и быстро. На хозяина, кажется, даже не взглянули. По всей вероятности, процедура вразумления нежелательных посетителей была у них отработана до мельчайших деталей. Они не особенно мудрили. Взялись в первую очередь за меня, как за ближе стоящего к двери. Один подсек под колени, второй двинул ногой в пах – и через секунду я уже сидел у стены, задыхаясь от боли, обалдело тараща глаза. Но с Каплуном у них вышла заминка. Он нарушил инструкцию полковника, который четко определил, что следует делать в случае побоев: закрывать уязвимые места ладошками и стараться не слишком сильно вопить. Якобы просьбы, жалобы и стоны их возбуждают. И главное, не оказывать сопротивления. Это их возбуждает еще больше. Склонный к буйству Каплун оказал сопротивление, тем более, пока они управлялись со мной, успел сориентироваться. Одному из амбалов нанес мощный удар в ухо, а на второго прыгнул и начал душить. У Каплуна девяносто килограмм весу и ручищи накачанные, поэтому амбалам сперва пришлось туго, но все же его повалили и тут уж они отвели душу. Молотили ногами с таким азартом, будто доводили до какой-то одним им известной кондиции. Каплун сперва уныло покряхтывал, потом затих и перестал уворачиваться. Я ничем не мог помочь, у меня даже голос пропал. Экзекуцию прервал Гараев, не дал забить до смерти. Войдя в раж, амбалы не реагировали на команду, ему пришлось оттаскивать их силой. При этом он навешал нукерам по паре оплеух, заодно пнув и Каплуна ботинком в зубы. Заметил раздраженно:
– Здесь вам что, дискотека, что ли? Ковер зачем пачкать? Отмывать кто будет?
Амбалы виновато потупились – и он отправил их вон. Обратился ко мне:
– Говорить можешь, Володя? Или пока так посидишь?
– Могу, – ответил я, предварительно сделав несколько глотательных движений. – Только о чем теперь говорить?
– Все о том же, Володя. Кто послал? Какие у тебя есть серьезные люди, кроме Квазимодо? Или все врешь?
У меня хватило сил переползти к Каплуну. Я потрогал вену у него на шее: живой. Но вместо лица густая сиренево-багряная блямба.
– Вы его убили!
– Ничего, Володя. Можем обоих убить, никто не заметит. Лучше скажи поскорее, кто послал. У меня дел много. Некогда с дерьмом возиться.
– Культурный человек, а ведете себя, как босяк, – укорил я. – Если бы у вас сынишку украли, вы бы тоже искали, да?
– Не равняй с собой, Володя. Правда можешь узнать, где Атай? Или пошутил?
– В обмен на сына – да.
– Курить хочешь?
– Хочу.
Исламбек протянул пачку «Парламента» и дал прикурить из своих рук. Для этого нагнулся: я вполне мог его укусить.