Возвращение к звездам: фантастика и эвология
Шрифт:
От редакции
Агентство перспективных фантастических исследовательских проектов
Эпизод II
Эпоха русского/советского книгоиздания второй половины XX — начала XXI века четко разбивается на две части: период книжного дефицита, длившийся до середины 90-х годов, и период книжного перепроизводства, настигший страну с приходом третьего тысячелетия. Эти периоды изящно различаются первым вопросом, который задают русские книгоманы при встрече. Ранее спрашивали: «Что вышло новенького?» поскольку вычитывалось практически все. Сейчас спрашивают: «Что присоветуете прочесть?», потому что в океане современных изданий под похожими обложками оказываются как
Подобная невозможность отделить зерна от плевел касается всей литературы в целом, а соответственно и фантастики — одной из любимых дочерей книгоиздания и кинематографа.
Попробуем заменить стремление поставить извечную оценку «хорош вообще» на оценку «хорош для чего-то». Как известно, великий Артур Конан Дойл хотел прославиться своими нетленными произведениями фундаментального характера, а остался навсегда в истории детективными рассказами о Шерлоке Холмсе, который применил научную методологию в актуальной социальной практике. Можно смело предположить, что мерой качества литературного произведения в нашем видении становится его инновационность, способность привнести новое в традиционное литературное пространство, а отнюдь не следование неким устоям.
Подобная литературная инновационность в первую очередь характерна для фантастической литературы.
Фантастика — достаточно уникальный литературный прием, давно сформировавший свое литературное же направление. Как и всякая приличная литературная зона, она ярко и страстно исследует в лучших своих образцах человека нашего времени и человека прошлых эпох. Она использует логически-психологические головоломки и криминальные сюжеты детективного жанра. Она выстраивает характерные для женского романа семейные саги, описывающие родовые истории цивилизаций. Но есть в ее литературном пространстве уникальная область: фантастика пишет о будущем, и в первую очередь — о человеке будущего.
На основе этого хочется выстроить некое Агентство перспективных фантастических исследовательских проектов (в английском представлении — FARPA: аббревиатура от Fantastic Advanced Research Projects Agency по аналогии с известным проектом DARPA [1] , подарившем миру Интернет), которое опишет важнейшие социальные вызовы и научные фронтирные исследования современности и даст отправную точку для формирования репера современной литературной критики, волшебную меру Зоила, о которой так мечтали братья Стругацкие.
1
DARPA — аббревиатура от Defense Advanced Research Projects Agency, Агентство перспективных военных исследовательских проектов. Это главное исследовательское подразделение Министерства обороны США, основная особенность которого заключается в том, что оно занимается именно перспективными разработками, основанными на новейших достижениях науки.
Что ж, добро пожаловать в наш эксперимент: в первое литературно-критическое представление современной реальности!
Николай Ютанов
Возвращение к звездам
Вступление
Синдром Гэндальфа-Сикорски: Проклятье Власти в контексте Истории
В каждом
живет другой
на расстоянии
в одно крушение.
На таком расстоянии любой приказ
Превращается рацией в «буги-вуги».
Эта работа создавалась 17 лет: она была начата весной 1985 и закончена весной 2002 года. Мир изменился, изменились и авторские замыслы. То, что некогда начиналось как рассуждение о природе Власти, вылилось в размышление о столкновениях времен и эпох. Миражи памяти стали текстами, посланными из одной жизни в другую, аналитические обзоры — комментариями к ним.
Современная теоретическая история в значительной мере опирается на концепцию Представления — метафоры одной системы в понятийных рамках другой. Так, формула есть Представление физического или химического процесса в информационном пространстве, а Медный всадник — Представление Петербурга в мире мифологем.
Эту статью можно читать как Представление Времени в Вечности. Или, если угодно — в Безвременье.
Превращаются ли блюзы в гимны, Или блюзы суть только письма? Превращаются ли блюзы в слезы, Или блюзы суть только глаза? <…> Мы смешаем лучшее с худшим, Мы помирим Изольду с Тристаном, И докажем даже самым бездарным, Что пришло уже время дарить.Май 1998 года
Очень давно, две эпохи назад, я уже писал о Джоне Рональде Роуэлле Толкине. Тогда на русском языке были изданы только две его книги: «Хоббит» и почему-то обособленная первая треть «The Lord of the Rings» под названием «Хранители» — в великолепном, но очень вольном переводе В. Муравьева и А. Кистяковского.
В рамках эпохи нынешней та работа производит странное впечатление. Мир изменился, Толкин вроде бы остался таким, каким был, но изменились мы и читаем его теперь по-другому. А в статье 1985 г. с суровым названием «Проклятие власти», как на фотографии, запечатлелось прежнее восприятие, миросозерцание эпохи, уже ушедшей, но тогда и не подозревающей, что она исчезла.
«…Воздвигались высокие стены, образуя могучие крепости и мощные многобашенные твердыни; их владыки яростно враждовали друг с другом, и юное солнце багрово блистало на жаждущих крови клинках. Победы сменялись разгромами, с грохотом рушились башни, горели горделивые замки, и пламя взлетало в небеса. Золото осыпало усыпальницы мертвых царей, смыкались каменные своды, их забрасывали землей, а над прахом поверженных царств вырастала густая трава. С востока приходили кочевники, снова блеяли над гробницами овцы — и опять подступала пустошь. Из дальнего далека надвигалась Необоримая Тьма, и кости хрустели в могилах. Умертвия бродили по пещерам, бренча драгоценными кольцами и вторя завываниям ветра мертвым звоном золотых ожерелий. А каменные короны на безмолвных холмах осклаблялись в лунном свете, как обломанные белые зубья».
Письмо первое. Из 1987 в 1998 год
«Был в балете: мужики девок лапают…»
Вчера, презрев приличия, возраст и некий страх быть осмеянной, посетила местный клуб любителей Толкина — разгромленную квартиру с характерным названием «Мордор». Впечатлений — масса. Отрицательных — больше. Но есть и такие, которые можно назвать высоким именем удивление — эмоцией, достойной продолжения жизни и творчества, оправдания самого что ни на есть бытового засранства во имя идеи. В общем, после «клевых и бессвязных бесед, пива и тусклого чая» они вдруг стали петь. Это меня проняло