Возвращение Крестного отца
Шрифт:
— Что толку спрашивать! — вздохнула Джинни. — Откуда звонишь?
— А помнишь День труда в прошлом году или в позапрошлом? Как мы сняли коттедж у самого моря и устроили пикник?
— Нет, — ответила Джинни.
— Ты шутишь! — возмутился Фонтейн, слыша приглушенные крики девочек.
— Конечно, шучу! Это было в те счастливые времена, когда меня не существовало.
Лесс Галли настаивал, чтобы Джонни рассказывал журналистам, что он не женат, чтобы не спугнуть малолетних поклонниц.
— Я же
— От девчонок вообще отбоя не было! Каждый раз, выходя за сигаретами, ты мог подцепить…
— Помнишь, я готовил поп-корн и обжег руки…
— А потом ты испортил нам фейерверк!
— Да уж, — невесело признал Джонни.
— Завтра в нашем районе благотворительная вечеринка, мы печем пирог, — сказала Джинни. — Может, придешь?
— На вечеринку?
— Ты ведь в Калифорнии, правда? Тебя отлично слышно!
Фонтейн положил трубку на плечо и закрыл глаза руками.
— Нет, я не в Калифорнии, просто связь хорошая.
— Очень жаль! — проговорила Джинни. — Я готовлю куриное ризотто по рецепту твоей мамы! Вернее, его готовят девочки! Если не убьют друг друга, то все будет в порядке. Характеры у них — просто ужас, да еще и переходный возраст!
Джонни очень любил дочек, но с ними было сложно в любом возрасте.
Жена передала трубку младшей дочке, но в кабинет вернулся Филли и многозначительно постучал по часам.
— Передай маме, — сказал Джонни, — что я постараюсь прийти на завтрашнюю вечеринку.
— Хорошо, — отозвалась дочь, однако по голосу девочки было ясно, что отцу она давно не верит.
Зеленые таблетки-антидепрессанты прописал Джул Сегал, тот самый доктор, который обнаружил наросты на голосовых связках Фонтейна и направил к хирургу, который смог их удалить. После операции Джонни снова мог петь. Большинство докторов в Голливуде больше интересовались ножками молодых актрис и певичек, чем здоровьем пациентов, и наживали неплохое состояние, прописывая дорогие антидепрессанты и делая криминальные аборты. Джул Сегал волочился за каждой юбкой, что не мешало ему быть первоклассным специалистом, которого Корлеоне пригласили в новую больницу Лас-Вегаса на должность заведующего отделением хирургии. Так почему же зеленые таблетки не помогают Джонни?
Фонтейн покачал головой, стараясь взять себя в руки. Все в порядке, все под контролем. В день он выпивает четыре зеленые таблетки, двадцать чашек чая, столько же кофе, съедает пару бутербродов и почти не спит. Джонни казалось, в голове роятся тысячи крошечных муравьев, и не просто роятся, а танцуют какой-то бешеный танец. Сильно болела спина, и больше всего хотелось лечь на пол и заснуть. Но заснуть Джонни вряд ли бы удалось. После встречи с этим увальнем Милнером он чувствовал странное возбуждение и с нетерпением ждал следующей репетиции.
Вот бы сейчас заснуть и проспать
Только бы его не покидало вдохновение!
В Лос-Анджелес Фонтейн приехал с твердым намерением записать добрую половину пластинки. Однако за несколько минут репетиции он понял, что будет здорово, если они сделают хоть одну песню так, чтобы понравилось и ему, и Милнеру. Тем не менее, когда до обратного рейса в Вегас оставалось всего несколько минут, Фонтейн записывал третью песню за день и понимал, что остановиться просто не может.
Песня закончилась, и, открыв глаза, Джонни увидел Джеки Пинг-Понга и Гасси Чичеро, стоявших у задней двери студии. Как давно они за ним наблюдают, Фонтейн не знал.
Милнер тем временем уже исчеркал целый блокнот. Когда дирижировал, он казался лаконичным и предельно собранным, но ноты фиксировал небрежно, одним порывом, словно голодный пес, терзающий отбивную. Происходящее вокруг его нисколько не волновало.
Джонни присел на стул и закурил.
— Ребята! — позвал он, обращаясь к Милнеру и Орнштейну. — За мной приехали! Все, мне пора! — Только теперь Фонтейн почувствовал, что еле стоит на ногах. Он помахал Гасси и Пинг-Понгу.
— Дружище! — радостно приветствовал его толстяк Джеки. — Выглядишь на миллион долларов, а поешь еще лучше!
Джонни знал, что на самом деле выглядит ужасно.
— Что может быть лучше миллиона долларов?
— Миллион долларов и минет, — предложил Гасси Чичеро, старый приятель Фонтейна.
— Нет! — закричал Джонни. — Если девка узнает, что у тебя есть миллион, то отработает бесплатно!
— Поэтому бесплатные минеты на самом деле стоят миллионов!
Фонтейн рассмеялся.
— Ну, ребята, если я выгляжу на миллион, то с каждого из вас минет!
Пинг-Понг и Чичеро обняли приятеля. Долгое время Джонни считал, что Джеки получил свое прозвище из-за круглых глаз навыкате, пока Фрэнк Фалконе не объяснил, что глаза здесь совершенно ни при чем. Прозвище произошло от имени — Игнасио Пиньятелли. Гасси Чичеро владел модным ночным клубом в Лос-Анджелесе, в котором некогда выступал Фонтейн. Став популярным, певец все реже заглядывал к старому знакомому, но, что бы ни писали газеты, Гасси и Джонни сумели сохранить самые теплые отношения.
— Тебе привет от Фрэнка Фалконе, — сказал Гасси. Чичеро был близок к верхушке лос-анджелесской семьи и каким-то непостижимым образом поддерживал связь с кланами Чикаго.
— Он не приедет на концерт? — не верил своим ушам Джонни.
— У мистера Фалконе появились кое-какие дела, — важно сказал Пинг-Понг. Толстая розовая рука сжимала небольшую сумочку. Джеки считался первым помощником Фалконе, хотя, за что именно он отвечал, Фонтейн не знал. — Он посылает не только привет, но и небольшой подарок.