Возвращение на Трэдд-стрит
Шрифт:
– Похоже, ей не хочется знать подробности, – сказала Софи. – Вроде того, как ты не хочешь признать, что твой отец практически живет в ее доме на Легар-стрит.
– Фу, – сказал я, чувствуя, как возвращается утренняя тошнота.
– Именно. – Софи придвинула свой стул чуть ближе к столу. – Итак, я предполагаю, что ты зачала в ночь своего дня рождения. – Она принялась считать на пальцах, начиная с большого пальца – я всегда находила это странным и в то же время милым. – То есть сейчас у тебя примерно два с половиной месяца
– Нет, – сказала я, не желая больше ничего слышать. – Я согласна с тем, что мне следует заняться поисками врача, который поможет мне родить моего ребенка. И мне немного неловко признаться, что я впервые поймала себя на том, что мне может понадобиться чья-то помощь – в основном потому, что сама я не в состоянии сделать себе эпидуральную анестезию, которая мне понадобится в третьем триместре. Но я не собираюсь рожать дома и уж точно не сделаю этого без наркоза.
Несколько мгновений Софи растерянно моргала.
– Ну что ж. Я сохраню свой список при себе. Но мне кажется, тебе стоит хотя бы подумать об альтернативе…
– Нет, – твердо сказала я и, чтобы смягчить мой резкий тон, поспешила добавить. – Но спасибо. Как ты помнишь, когда мне прокалывали уши, я упала в обморок. Я хочу быть без сознания примерно с восьми месяцев и до того момента, когда ребенок начнет спать всю ночь, не просыпаясь.
По лицу Софи промелькнула таинственная улыбка.
– Думаю, тебя ждет сюрприз.
Я уже собралась заспорить, но тут к столу вернулась моя мать. Официант наконец решился-таки подойти к нам еще раз со стаканом воды и корзинкой хлеба. Игнорируя недоуменные взгляды моих обеих соседок по столу, я намазала маслом кукурузный хлеб и вновь повернулась к Софи.
– Хотела заранее предупредить тебя, что тебе позвонит детектив Томас Райли и станет расспрашивать про историю моего дома на Трэдд-стрит и Вандерхорстов. Я сказала ему, что ты эксперт.
Софи нахмурила брови.
– Не имею ничего против, но почему?
Прежде чем ответить, я сделала глоток сладкого чая.
– Похоже, что работы с фундаментом обнажили не только старые кирпичи и раствор.
Вытаращив глаза, Софи подалась вперед, словно старатель, который только что нашел золото.
– Что? – спросила она почти благоговейным тоном.
– Останки младенца. И что-то похожее на крестильное платьице и кружевной чепчик… мы пока не получили окончательного заключения. – Мать наклонилась вперед и шепотом добавила: – Мелли слышала детский плач, и не очень приятный призрак дал о себе знать.
– Джозеф Лонго? – прошипела Софи.
Я покачала головой.
– Нет. Он определенно ушел. Это… кто-то другой. Кто-то, кто был разбужен, когда останки ребенка были найдены.
– Значит, они связаны между собой, – сказала Софи почти себе самой.
– Мы тоже так думали, – добавила моя мать, вытирая салфеткой уголки рта.
– А вчера на чердаке произошел небольшой инцидент.
– Инцидент? – переспросили они в унисон.
– Колыбель, которая до этого была погребена под тяжелой мебелью и ящиками, была передвинута на верхнюю ступеньку лестницы.
– Колыбель? – спросила Софи, прищурившись. – Она сделана из черного ясеня с закрученными шпинделями и полозьями в форме эгреток?
Я в упор посмотрела на нее.
– Да, точно. Откуда ты знаешь?
– Потому что в конце прошлого семестра я была в Чарльстонском музее с группой моих студентов и видела ее там. Она называлась «колыбель семьи Вандерхорстов». В городе так много Вандерхорстов, что я не смогла сказать, принадлежала ли она твоим.
– Они не мои, – поправила ее я. – Но это действительно похоже на ту самую колыбель. Вдруг, когда их покупали, была акция «две по цене одной», – пошутила я, намазывая маслом новый кусок хлеба. Когда Софи упомянула о второй колыбели, в моем горле мгновенно застрял холодный комок страха, и мне срочно требовалось поднять настроение, чтобы не потерять аппетит.
– Может быть множество причин, почему их две, – сказала Софи. – Вероятно, нам стоит совершить экскурсию, чтобы это проверить. Вдруг что-нибудь прояснится.
– Она за стеклом? – спросила моя мать.
Я с удивлением посмотрела на нее.
– Ты ведь не станешь это трогать, верно?
Она была той, кого люди называли «сверхчувствительной». Ей было достаточно прикоснуться к вещи, чтобы пообщаться с призраками тех, кому та когда-то принадлежала. Правда, последние два раза этот дар едва не убил ее.
– Я могла бы, если это способно помочь. Хотелось бы, по крайней мере, на это взглянуть.
– Вы и Софи можете пойти. Как вы знаете, я не хожу в музеи.
Мать и Софи понимающе кивнули, отлично зная, что мое отвращение к музеям не имеет ничего общего с неприязнью к истории – в большей степени виной тому упрямые призраки, которые никак не желали расставаться с любимым платяным шкафом. Или колыбелькой.
Официант принес наш заказ. Жадно набросившись на мою тарелку риса с креветками, я вновь повернулась к Софи.
– Как бы то ни было, я сказала детективу Райли, что ты эксперт по Вандерхорстам и моему дому, но ему нужно подождать, пока ты не вернешься из свадебного путешествия. Даже если велась какая-то нечестная игра, думаю, преступникам это сошло с рук, и никаких арестов не последует.
– Несомненно. – Наморщив лоб, Софи замерла над своей вегетарианской тарелкой и погрузилась в задумчивость. – У тебя есть мысли на тот счет, как долго там находились останки?
– Нет, – сказала я. – Они пытаются определить это сейчас. Почему?