Возвращение неправильного попаданца
Шрифт:
– Добро. Принято. Тебе: получить мнение супруги. А тебе, Хагар, похвала от нас всех. Сразу видно: прошел хорошую школу в разведке.
– Дык это… лейтенант старался.
– Все так, он учил хорошо, но у тебя и свои мозги имеются. Отдыхай пока, а книги с записями оставь, я их еще просмотрю.
Сцена, которую я видеть никак не мог
Пути Пресветлых неисповедимы, это все знают. Пути начальства – тоже, и почти в той же степени. Потому-то Хассан, как ни старался, не смог угадать наверняка причины
– Доброго вам дня, почтеннейший.
– И вам. Насколько мне известно, почтеннейший Судур именно вам поручил оформить получение нужных кристаллов из хранилища?
– Совершенно верно, Первый.
– Бумаги?
– Они готовы, Первый, и при мне.
– Это хорошо. Покажите.
Послышался шелест листов.
– Вы внесли в список четыре кристалла.
Сказано было настолько нейтральным тоном, что никто, в том числе Хассан, не смог бы сказать: гневается ли Первый академик или, наоборот, удовлетворен работой.
– Абсолютно точно, Первый. В полном соответствии с приказом от почтеннейшего Судура.
– Этого недостаточно. Насколько помню…
Даже самый лютый недоброжелатель не посмел бы обвинить Первого в недостаточно емкой памяти. Южанин придерживался того же мнения.
– …в хранилище имеются и другие кристаллы. Специализированные, имею в виду.
– Вы правы, почтеннейший.
– Проведите их отдельным списком, под вашу роспись. Высших оповещать не надо.
Формально говоря, это не было нарушением правил. В соответствии с рангом Хассан имел право сделать заявку и получить в свое распоряжение указанные кристаллы. Главный хранитель, разумеется, мог послать надлежащий запрос о подтверждении полномочий и целей. А мог и не послать, тут не угадаешь. Впрочем, пусть себе запрашивает. Получит ответ от Первого.
– Будет сделано, почтеннейший.
Немалым усилием воли высокопочтенный запретил себе думать о причинах, вызвавших данное распоряжение. Вместо этого он мысленно пробежался по цепочке действий, необходимых для выполнения приказа.
Никто из нас не рассчитывал, что Моана сможет разыскать какие-либо данные, касающиеся «водореза», раньше чем через неделю. Было время заняться радиополукомпасом.
Мною предлагалась самая примитивная его версия – в соответствии с задачами. Никто не планировал изыски вроде наведения с одного аэродрома на другой (у нас был лишь один) или, скажем, точного определения координат самолета. Цель была, в сущности, одна: наведение на свой собственный аэродром. Рамку я посчитал изделием не из сложных. Программирование… тьфу ты, пропасть, наложение заклинаний на амулет связи – как бы не еще проще.
На многоуважаемого летчика Гюрина было возложено опробование прибора. Это был тот самый случай, когда штурманские качества оказались ценнее, чем умение пилота. Впрочем, приказ был недвусмысленным: дальность полета до пятисот миль, ни в коем случае не удаляться в океан за пределы видимости земли.
Испытания прошли весьма гладко (небольшое уплывание частоты не в счет). Само собой, Готхар также получил возможность набраться опыта работы с этим прибором. По возвращении с первого полета он заметил:
– Хорошая вещь. На корабль надо поставить. Прибрежный туман тогда не помеха.
Разумеется, я восхвалил инициативу, особо подчеркнув, что только моряк мог до такого додуматься.
Конечно же оба летчика получили искомое звание. Также каждому была вручена нарукавная нашивка бело-голубого цвета с тремя поперечными черными полосками.
– Голубой – цвет неба, белый – цвет облаков, три полоски – сами понимаете.
Как и предполагалось, радиограмма от Моаны пришла лишь через неделю. Связь была неважной, поэтому сообщение передавалось морзянкой и было кратким: «Информаторы не знают о «водорезе». В документах никаких следов. Моана».
Я прочитал радиограмму еще раз. Тот самый случай, когда надо вызывать соратников.
– Ознакомьтесь, ребята.
Лист с текстом радиограммы скользнул по столу. Вопреки обыкновению, посыпались немногословные реплики сразу со всех сторон:
– Как может быть, чтоб никаких следов?
– Ошибаешься, друг. Отсутствие следов и есть самый настоящий след.
– Ты полагаешь, что не Академия…
– Не Академия, а один академик.
– Кто?
– Тот, у кого есть причины и возможность.
– Сарат, ты лучше меня знаешь эту кухню…
– Причины могут быть только у тех, кто сам отправляется за океан. А возможности?
– Я вижу лишь одного такого.
– Первый?
– Он.
Воцарилось молчание. Пришлось вмешаться:
– Минуту, братцы. Кажется, все согласны, что есть только один кандидат на заказ «водореза» – сам Первый академик, так? Однако причины остаются неясными, верно? Для их прояснения надо исключить все боковые варианты. Тарек, есть ли какой-то военный смысл в организации атаки двумя кораблями сразу?
Уж кто-кто, а бывший командир разведвзвода и взвода пехоты понимал в тактике:
– Разделение сил имеет смысл, только когда планируется одновременный удар по двум разным точками или направлениям. Например, одна атака главная, другая отвлекающая. Но в нашем случае нет никаких оснований полагать, что отвлекающий удар вообще необходим. Также целью может быть создание трудностей в распределении ресурсов обороны. Имею в виду: ни одно подразделение не может помочь другому, потому что само находится под ударом. Маловероятно: противник наверняка знает, что наши ресурсы – в неких тяжелых устройствах, которые быстро с места на место не перебросить. Короче, подобное разделение сил с целью атаки полагаю…
Лейтенант явно хотел сказать «бессмысленным», но в последний момент выбрал более обтекаемое слово:
– …вряд ли возможным.
– Дофет?
– Согласен с Тареком, но есть дополнение. Такой маленький и ходкий корабль, как «водорез», вполне можно использовать не для атаки, а для спасения людей, если «дракон» потопят в ходе боя. Не знаю, как у академиков, а у Повелителей моря есть опыт: мы всегда позволяли им оказывать помощь своим.
Шахур, по обыкновению, полез с критикой:
– Не согласен! Будь «водорез» изначально предназначен академиками для этой цели, его бы провели по документам. И мы бы об этом узнали. Отсюда следует…