Возвращение оборотней (Трилогия)

Белянин Андрей Олегович

— Тише, не кричи, это мы.

— И не собирался кричать, — улыбнулся Джакомо Казанова. — Вижу, вы тут по делу? А я как раз направлялся к вам.

— Ну да, зачем, интересно? — ревниво спросил мой муж. — Надеюсь, не для того, чтобы исполнить очередную серенаду?

— О нет, моя челюсть мне дороже, а два зуба так еще и шатаются… Я хотел сказать, что больше не являюсь членом ордена Скрывающих Лицо, сразу после дуэли я отправился сюда к Массимо и вышел из братства. Я хочу спасти мою Венецию и готов помочь вам, — смешливым шепотом сообщил Казанова.

— Что-то

я ему не верю, — засомневался кот. — Из этого ордена что, так легко выйти? Разве для этого не надо собирать совет из великих должностных лиц капитула?

— Опять вы путаете нас с масонами. Нет, здесь все проще, достаточно прийти домой к Искуснику Скрывающему, главе нашего ордена графу Массимо, и сказать: «В усердии — все!» После чего он перевернет твою маску на затылок, заберет у тебя перстень и на прощанье плюнет тебе в спину. Последнее, конечно, немного неприятно, но ведь несмертельно, как вы понимаете. Я действительно не знаю, где находится Маска Смерти, но зато в курсе местонахождения карты, которая указывает путь.

— Ладно, я готов помириться и взять назад свой вызов, — великодушно поклонился агент 013.

— Ох, я и забыл, что ты меня вызывал на дуэль, извини, — искренне покаялся венецианец.

— Хорошо, ты в команде. Но запомни, эта женщина моя жена — и не вздумай к ней приближаться ближе чем на девять с половиной ярдов, поэтому все свое держи в руках, — в очередной раз предупредил Алекс.

Казанова слегка обиделся, но аристократично сдержался:

— Если вы позволите, я перейду к делу. Карта у графа в кабинете, в железном секретере стиля позднего рококо, который он использует под сейф. Шестое окно на третьем этаже. Я вас здесь подожду на страже, а если кого вдруг увижу, пропою:

Камин погас, а дров уж нету, Но мерзнуть я тебе не дам… Моей любовию согрета, Что берегу я лишь для дам!

— Может, что-нибудь другое? — взмолилась я, изображая, что меня уже тошнит от этой итальянской попсы. Командор тоже предпочитал более уравновешенную музыку…

— А знаете, мне нравится, тут даже некая поэзия присутствует, — неожиданно высказался Профессор, мечтательно добавив: — В детстве я сочинял похожие песенки, что-то… сейчас припомню… тирьям и это… пам-пам!

— Фу-у-у!

— Нет времени на разговоры, за дело, — скомандовал Алекс. Он прицелился и выстрелил из широкодульного пистолета — вверх взвилась стальная «кошка», унося за собой тонкий, но прочный синтетический канат. Вэк… значит, лезть все-таки придется нам всем.

— Ты ему доверяешь, командор? — спросил привязанный к поясу моего мужа кот, когда мы уже карабкались по стене. Пока набережная была пустынна, но в любой момент мог кто-нибудь появиться, надо спешить.

— Ну как тебе сказать, напарник… Почему-то да. А еще я не вижу иного способа от него отделаться.

Мы с трудом

влезли на крышу. То есть я бы на нее и не влезла, но Алекс подал мне руку и втянул к себе. Пока все шло хорошо. Мы наверху, никто не брякнулся, и главное — снизу до сих пор никто не разразился пением — моим напряженным нервам вполне хватило бы еще пары куплетов, чтобы броситься вниз самой…

Все то время, пока командор алмазом вырезал стекло, кот дрожал всеми шерстинками на покатом подоконнике в пятнадцати метрах над землей, вцепившись когтями в нижнюю планку деревянной рамы. Распахнув окно, мы так и оставили его открытым, комната, судя по обстановке, действительно была кабинетом, но не ловушку ли нам готовит Казанова? Дело в том, что шкафа было два…

— И какой из них нам нужен?!

У стены рядышком, в лунном освещении, стояли два практически одинаковых секретера в виде шкафов с крышками, оба запертые, и ключи из замков, к сожалению, не торчали.

— Какой из этих двух позднее рококо? Ну-ка, кто тут из нас троих крутой знаток искусства эпохи Возрождения? — Я посмотрела на смущенного Профессора. — Хотя постой, уверена, что это тот, на котором побольше финтифлюшек.

— Наконец-то ты начала использовать мозги, — облегченно выдохнул кот.

Шкаф пришлось вскрывать ломиком, хорошо, что в те времена не было сигнализаций, но скрежет металла тоже мог перебудить весь дом. Мой муж справился с задачей на уровне профессионального «медвежатника».

— Уф, кажется, никто не услышал. Когда ты первый раз саданул по дверце ломом, я подумала: все… Не успеем и до окна добежать, как нас заметут, словно лис в курятнике.

Внутри секретера лежал сложенный вчетверо вожделенный кусок пергамента. Алекс быстро его развернул, все так — карта!

В тот же момент дверь распахнулась от хорошего пинка — и в комнату влетел пузатый мужик в белой ночной рубашке и колпаке, почти как у кота, только помпон размером побольше. На ногах у него были тапочки с кисточками, а в руках мушкетон с воронкообразным дулом. Щетинистые усы его гневно топорщились, а маленькие глазки полыхали грозовыми разрядами.

— Проклятые ворюги, я вам головы снесу! — разъяренно вскричал он. — Сдавайтесь!

— Ой нет, мы только на минутку, слегка ошиблись окошком. Гуляли по крышам, записывали кошачий фольклор. Одного певуна даже взяли с собой, вот, самый толстый…

— А я говорю, стойте, стрелять буду! — не поверил он.

— Не надо! — величественно отмахнулась я. — Раз вы такой неотесанный мужлан, мы сами выбросимся вниз, и, если ушибемся, пусть это будет на вашей разжиревшей совести!

С этими словами я, не торопясь, прошла к окну, спокойно уцепилась за трос, висящий снаружи, и плавно соскользнула вниз. Все прошло гладко, как в кино. И главное — никакого страха высоты! Вот что значит хороший стимул в виде взведенного мушкетона.

Но мои агенты почему-то замешкались, из окна послышался выстрел, громкий, как вчерашний салют. Подбежал встревоженный Казанова: