Возвращение Рейвенора

Абнетт Дэн

Он развернулся отчаянным рывком, но фантом уже испарился. Оставаясь за спиной неповоротливого мужчины, всегда за его спиной, Моникэ готовилась нанести смертельный выпад.

В сопровождении Белкнапа я вплыл в неф великого темплума. Это пустое и тихое место являло собой резкий контраст безумной ночи снаружи.

— Сюда, — сказал я Белкнапу.

Из западного коридора выбежал мужчина в сером костюме. У него были усталые желтые глаза, как два умирающих солнца. Он перешел на шаг и направился к нам.

— Имперская Инквизиция! — объявил я. — Сдавайтесь.

— Я знаю, кто вы, — сказал он.

Я тоже знал, с кем имею

дело. Секретист потянулся сознанием и ударил меня, заставив откатиться назад. Белкнап попытался выстрелить в него, но желтоглазый легким кивком заставил нашего доброго доктора пролететь порядка двадцати метров. Падая, Патрик сломал скамью, а затем, потеряв сознание, сполз на пол.

— Понеслась! — произнес я, покидая тело.

Ревок встретил меня, не пытаясь уклониться от нападения. Он принял колючие красные очертания, имеющие вкус прокисшего вина, и прорвался сквозь мои ментальные защиты. Я отшатнулся назад, оказавшись таким же беззащитным, как мидия, чью раковину взломали за обеденным столом.

Ощущая зловоние собственных ментальных ран, я восстановил свою броню и снова схлестнулся с Ревоком, вонзая вертела пси-энергии в его красную псионическую форму. Они утыкали его, словно перья.

Ревок взвыл.

От ударной волны заходили ходуном деревянные скамьи великого темплума и вылетело несколько окон. Я вогнал вертела еще глубже, превращаясь в ежа с метровыми иголками. Ревок снова закричал и вырвался из моего захвата, ломая иглы. Он взмыл под самый купол великого темплума, где принял очертания какого-то крылатого создания, смутно напоминающего летучую мышь, но для описания которого явно не хватало четырех измерений. Тварь выпустила длинные, волокнистые щупальца, которые хлестнули по мне, сдирая впопыхах поставленные защиты и сминая края моего сознания. В отчаянной попытке укрыться от удара, я приобрел форму отточенного клинка и устремился сквозь хлещущие по мне щупальца, рассекая их, пока не вонзился во влажную сердцевину «летучей мыши».

Дрожащее тело Ревока пало на колени. Из его глаз и носа струилась кровь. Он напряг свое сознание, сжимая чуждые нашему миру очертания «летучей мыши» до крошечной красной точки, а затем разворачивая ее в сложную геометрическую фигуру. Фигура эта начала множиться и заполнять пространство своими копьями со скоростью, возрастающей по экспоненте. От плодящихся геометрических структур несло горелой кровью и старыми костями.

Я пытался увернуться, стараясь найти место для отступления. Но они были повсюду вокруг меня. Раздался неистовый треск, и мне показалось, будто вся планета выхвачена из гравитационного поля звезды, точно плод, срываемый с ветки. Отвратительные геометрические фигуры, количество которых уже достигало нескольких сотен, стали стремительно сходиться вместе, сжимаясь вокруг моего сознания, подобно зубам фрактального дракона. Такого хищника я прежде не знал. Он не кусал, но сокрушал. Я оказался зажат между сложными геометрическими фигурами, подходившими друг к другу настолько идеально, что между ними не оставалось ни единой щели.

От меня не останется и мокрого места, когда они сойдутся. Вырваться я мог, только прорвав реальность и устремившись к собственной гибели. Я пытался вырваться на свободу. Но не мог. Не мог.

Кара, Карл и Плайтон проникли через северный вход старой ризницы и скорчились в тени. Из своего укрытия они могли

видеть недавно установленное возвышение и кружок шифровальщиков, собравшихся вокруг медленно поворачивающейся сферы, парящей в столбе света.

— Мы должны… — заговорила Плайтон.

— Постойте! — воскликнул Карл. — Святая Терра! Это же губернатор Баразан!

Диадох протянул руки к свету и раздвинул металлические страницы словаря. Он начал читать, произнося непроизносимое.

С потолка посыпалась штукатурка. В небе полыхнула молния. Диадох изрек первые созвучия сотворения.

Напитавшись энергией, засияли резонирующие обелиски. Промчавшись ледяным порывом, небесный белый свет озарил ризницу и протянулся непрерывными лентами по осевым направлениям города. Каждая из девятисот девяноста девяти церквей была освещена этими лучами. Священнослужители прочитали содержимое своих дисков до половины. И теперь жгучий свет образовал огненные ореолы вокруг прихожан.

В сиянии старой ризницы Диадох перебирал страницы словаря, декламируя могущественные не-слова антиязыка Энунции.

Он помедлил только для того, что сорвать с себя личину. Маска Оски Людольфа Баразана упала на пол площадки.

Открылось обожженное, изувеченное, но истинное лицо Диадоха — отвратительное месиво обгоревшей мускулатуры, воспаленной плоти и черных зубов, не защищенных губами.

Он снова протянул свои руки, продолжая перелистывать страницы металлического словаря и читать не-слова.

Его окружил ореол. Участок за участком, его тело восстанавливалось. Плоть наползала на кости, обрастали кожей руки, будто под руками скульптора возрождалось лицо. Мясо, кожа, волосы… все преобразовывалось, становясь ярким и свежим.

— Трон Святый! — воскликнула Кара.

— Что? — спросила Плайтон. — Что случилось?

— Это Молох, — сказал Карл Тониус. — Это Зигмунд, черт его дери, Молох.

Глава тридцать шестая

Кара и Тониус бросились через ризницу. Плайтон старалась не отставать от них.

Первые их выстрелы достались секретистам, попытавшимся встать на их пути к платформе. Некоторые из сидящих зрителей начали тревожно озираться, но большинство были слишком очарованы вселенскими чудесами, происходившими в центре площадки.

Карл первым выскочил на платформу, и его «Гекатер» засверкал. Двое из участвующих в ритуале шифровальщиков упали, и по белой платформе заструилась кровь. Свечение на секунду замерцало, и словарь тревожно задрожал.

Молох обернулся, и внезапное раздражение сменило на его лице улыбку, когда он узнал Карла и стоящую чуть позади Кару.

Все еще продолжая листать страницы, он составил новые не-слова, которые вначале заставили застыть, а потом и исчезнуть заряды, выпущенные из пистолета Карла и болтера Кары.

Затем он произнес еще одно не-слово.

Его сила ударила по ним, словно копер. Плайтон скинуло с площадки вниз. Кару подбросило в воздух и швырнуло на ряд кресел. Прежде чем потерять сознание от боли и распластаться на полу, она почувствовала, как ломаются ее ребра и ключица.

Карл принял на себя всю силу не-слова. Его плащ и почти вся остальная одежда превратились в обрывки, а кожа вздулась волдырями. Он с такой силой ударился спиной о поверхность платформы, что продавил ее. Казалось, будто все его внутренние органы полопались, а мозг сгорает в огне.