Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)
Шрифт:
Внезапно грудь Олега слегка дрогнула. После паузы пошла вверх, Мраку даже послышался звук рвущейся ткани. Застыла, так же медленно пошла опускаться, выдавливая отработанный воздух.
Женщины вскрикнули. Мрак осторожно потряс Олега за плечо:
– Ты жив или как?.. Если мертв, кивни!
Веки Олега поднялись, дыхание остановилось в груди Мрака. Глазные яблоки были залиты кровью, вот-вот выплеснется наружу. Губы шепнули:
– Как я кивну… если мертв…
– Да, сползла повязка, – ответил Мрак с радостным отвращением. –
Он сам ухватил его под руки, Олег уперся ногами в пол. Перед глазами иногда повисала пелена, он видел тогда как сквозь вуаль, а все звуки исчезали.
– Ты прав, – сказал он мертвым голосом. – Просто спал. Но теперь пойдем… прямо. Без всяких там… В следующий раз я уже не проснусь… А я еще должен успеть свое вето!..
На этот раз за руль сел Мрак. Машина слушалась его, как верный пес, он почти не касался руля и педалей, а она угадывала каждое его желание и, как Юлии чудилось, поворачивала, притормаживала или разгонялась еще до того, как он милостиво прикасался к управлению.
Впереди показалась широкая автострада. Елена сидела на переднем сиденье, тихая и счастливая, тихонько мурлыкала. Они неслись через раскаленный знойный мир, затем Вселенная внезапно потемнела, мелькнула рука Олега, крыша разом опустилась. Со всех сторон замелькали желтые струи песка, зазмеились по стеклам. Раздался и не умолкал зловещий свист, словно сто тысяч разъяренных змей преградили дорогу.
– Самум, – сказал с заднего сиденья Олег, – просто сбавь скорость…
– Хамсин, – сварливо ответил Мрак.
– Самум, – сказал Олег. – Не видишь, как идут струи?
– А какого цвета небо? – отпарировал Мрак. – Чистый хамсин.
Он вел машину на прежней скорости. Сильные удары ветра ощутимо сдвигали ее из стороны в сторону, она оказывалась то на одной стороне шоссе, то на другой.
Юлия проговорила дрогнувшим голосом:
– А не лучше ли остановиться? Постоим на обочине. Ничего ж не видно…
В зеркале заднего вида Мрак увидел ее встревоженные глаза, буркнул успокаивающе:
– Так никто и не рискнет мчаться навстречу. Стоят как миленькие, пережидают!
– А если влупишься в стоящий? – спросила она ядовито.
Он удивился:
– С какой стати?
Ветер ревел и забрасывал ветровое стекло песком. Машину все сильнее бросало из стороны в сторону, трясло. Иногда Юлия чувствовала, что они летят по воздуху, словно струи воздуха подхватывают их, как аэростат. Мрак повеселел, плечи напряглись, глаза загорелись мрачным восторгом, а руки на баранке двигались красиво и хищно.
Внезапно их сильно тряхнуло, совсем рядом замелькали серые стволы деревьев. Настолько толстые, что Юлии они показались нескончаемой бетонной стеной. Мрак рычал, выворачивал руль, машину сносило песчаным ураганом, скорость он все не сбрасывал, уже и Елена пищала от ужаса, Олег что-то выкрикнул с заднего сиденья…
…и вдруг они вылетели в чистый прозрачный мир, где небо синее, асфальт под колесами новенький, словно промытый. Мрак закричал
За спиной быстро удалялась стена из песчаных струй, что скручивались в гигантские воронки. Из-под него появлялась лента автострады, на которую Мрак ухитрился выбраться в самый разгар песчаного неистовства.
– Если не будете вопить, чтобы сбавил скорость, – предупредил Мрак, – то через полчаса успеем в местный аэропорт.
– Кто-то вопил? – удивилась Юлия.
По обе стороны мелькали барханы, так знакомые по школьным учебникам. Дальше уже медленнее проплывали горы, древние, изрезанные трещинами, с множеством пещер, где народ скрывался от набегов, создавал религиозные общины…
– Какой мир, – вздохнула Юлия. – Только здесь чувствуешь старину! Ею просто пропитан воздух! Вот-вот из-за поворота выедут всадники Саладдина, что воевал с крестоносцами… А у нас все следы язычества стерты христианством…
Мрак хмыкнул, Олег удивленно покосился на Юлию. Глаза ее стали мечтательными, явно представляла себя принцессой на скачущем верблюде.
– Стерто? – удивился он. – Да еще христианством? Языческая дружина Святослава дожила по крайней мере до Второй мировой войны. Ну-ну, не обижайся… К примеру, религия Христа самоубийство расценивает как тягчайший грех. Даже хоронить не разрешает на кладбище. А там, где-нибудь за общей оградой… Но все офицерство, включая и первых офицеров Красной Армии, стреляли себе в голову, в сердце по малейшему поводу, смывая кровью, так сказать, отстаивая честь мундира. Древние языческие понятия чести и доблести оставались выше христианских заповедей! Это уже сейчас, с позволения сказать, боевой генерал после своего позора и неудачи вас по судам затаскает, но чтоб пулю в лоб? Ни за какие пряники. Честь? Да он променял ее на пудовую свечу раба Божьего.
Мрак хохотнул, не поворачивая головы:
– Ну, если уж сам президент целует руку верховному шаману, то для остальных это явное указание!
– Да, – согласился Олег, – власть вождя здесь… гм… обширна. Он и коня своего может сделать сенатором… то бишь членом Думы, а то и самим шпокером.
Мрак насмешливо напомнил:
– Теперь верхом не ездят.
– Ну колесничего, – отмахнулся Олег. – Или Москву сжечь, чтобы полюбоваться пожаром. Он не поет? Не играет?
Мрак развел руками, а Юлия наморщила лобик:
– Да вроде бы еще нет. Но с теннисной ракеткой уже фотографировался.
– В инвалидном кресле?
– Да вроде нет…
– Чего только не творит компьютерная графика, – удивился Олег. – Эх, уже не освою…
В молчании все смотрели, как вырастает белоснежное здание аэропорта, похожее на огромную раковину моллюска, выбеленную ветрами и яростным солнцем.
Сам аэродром оказался маленький, самолеты вылетали оттуда дважды в сутки. Юлия поняла, почему Мрак так гнал машину. На крохотном самолете их доставили в большой восточный город, рассмотреть не удалось, почти бегом к билетным кассам, а оттуда к посадочной площадке.