Возвращение в Зурбаган

Леж Юрий

– А какими словами вас можно убедить, что это…

– Вы считаетесь лучшим косметологом и пластическим хирургом города, – пояснил Мартин все тем же ледяным тоном. – Мне будет очень жаль, если завтра в Зурбагане появится другой лучший косметолог и пластический хирург…

– Вы мне… – толстячок лихорадочно сглотнул слюну, пытаясь взять себя в руки. – Вы мне угрожаете? Да вы знаете, что со мной лично здоровается…

– Он и на ваших похоронах скажет прочувствованную речь, – уверенно кивнул Мартин. – Но! Я вам не угрожаю, а прошу помочь за очень серьезную оплату

ваших услуг. При этом, заметьте, ничего криминального от вас не требуется, просто помочь очаровательной девушке избавиться от неприятных синяков, которые она сама же себе и наставила…

– Н-ну!!! – громко каркнул на выдохе из-за спины доктора шофер и, кажется, даже пристукнул каблуками об пол.

Этот выкрик оказался последней каплей, переполнившей чашу мужества толстенького косметолога. Доктор явно вздрогнул, как от хлесткого, но несильного удара в спину, покрутил, помотал из стороны в сторону головой, пожал плечами, помялся с ноги на ногу и спросил теперь уже боязливо:

– А где же тут работать? Ни света, ни условий… впрочем, ничего, абсолютно ничего я вам гарантировать не могу…

– По части условий все давно готово, и насчет гарантий можете не переживать, – кивнул ему Мартин одобрительно и обратился сперва к девушке, а вслед за ней и к шоферу, после окрика привычно застывшего за спиной толстячка по стойке «вольно»: – Кошка, пойдешь с доктором, он тебя сделает красивой, синявки твои уберет… Саня! Проводи!

Слегка удивленный, что его назвали Саней, но приученный к дисциплине и не противоречию начальству шофер буркнул, как бы под нос: «Слушаюсь!», шагнул вперед, в полутьму, подсвечивая себе и повернувшемуся в его сторону косметологу фонариком. Равнодушная и послушная Кошка, подхватив брошенный на пол пеньюар, легкими шажками отправилась вслед за ними, а Мартин снова откинулся на спинку кресла, машинально поправил стоящую у подлокотника, справа, трость и раскрыл на коленях извлеченную почти из-под бедра книгу.

Однако, углубиться в подобие чтения ему не удалось, не прошло и десяти минут, как в зал вернулся шофер, держащий в левой руке белеющий в полутьме листок бумаги и с неким неясным удивлением покачивающий головой.

– Там Немой с ними, – ответил шофер на безмолвный вопрос Мартина. – А мне, вон, выдали список… да за такой кучей лекарств полночи придется по городу ездить…

Мартин протянул руку, будто повелевая передать ему список, и бывший офицер послушно выполнил начальственное распоряжение.

– Сразу закупи первые три-четыре позиции, – посоветовал Мартин, просмотрев записи и возвращая листок. – И шприцы. За остальным съездишь во вторую очередь, чтобы дело не стояло. И – не бери всё в одной аптеке. Ничего в этих препаратах особенного нет, но лучше быть аккуратным. Езжай, штабс-капитан!

– Слушаюсь, – привычно коротко кивнул шофер. – Только я уже давно в отставке…

– Ну, тогда – езжай, штабс-капитан в отставке, – рассеянно улыбнулся Мартин, мыслями, похоже, пребывающий уже где-то далеко-далеко. – Тебе много в эту ночь поездить придется…

«Мы привычные по ночам-то ездить», – подумал бывший офицер, отправляясь

на выход из виллы к оставленному неподалеку автомобилю и на ходу прикидывая, в какую из работающих круглосуточно городских аптек он обратится в первую очередь.

В наступившей гулкой и какой-то неживой тишине большого зала осторожные, на ощупь, шаги и негромкий, но слегка язвительный голос, раздавшийся чуть-чуть сверху, с широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, прозвучал едва ли не громом небесным:

– А я-то уж подумал, что ты от наркомании излечить девчонку хочешь…

– Какие пикантные мысли, Зингер, – не меняя позы и даже не повернув головы навстречу источнику звука, отозвался Мартин. – Но, ты же знаешь, я благотворительностью не занимаюсь и на церковь не жертвую… тем более что лечение наркоманов – бесполезная трата денег.

– Сколько раз я тебя просил не называть меня по фамилии… – раздраженно сказал неторопливо спускающийся по лестнице мужчина.

Он был высок, по-спортивному подтянут, аккуратно причесан и гладко выбрит, но холодными, скользкими глазами, какими-то невнятными жестами мгновенно вызывал к себе легкую антипатию у всех, с кем встречался. Впрочем, у большинства горожан этот человек вызывал еще и животный, панический страх, даже если они не имели с ним никаких дел.

– Хорошо, Зингер, больше не буду, – с издевкой согласился Мартин. – Вот только как же тогда тебя называть?.. А?.. мистер Тейлор?..

– Почему Тейлор? – удивился на лету перекрещенный, останавливаясь рядом с креслом. – В чем тут логика?

– Прямая и очень заметная, – довольный собой, а еще больше тем, что смог вывести из равновесия и удивить этого человека, пояснил Мартин. – Зингер – швейная машинка, швейная машинка – швея, швец, портной, но швец – редкое словечко, только, пожалуй, в пословицах и осталось, а портным тебя звать – не солидно, для мелких барыг такое прозвище. А вот по-британски портной звучит, как Тейлор. И внушительно, и даже слегка загадочно…

– У тебя на все и всегда найдется логичное, стройное объяснение, – покачал головой Зингер-Тейлор. – Может быть, тогда объяснишь и то, зачем тебе понадобилась эта тощая швабра с исколотыми венами?

К женщинам этот человек с малых лет относился пренебрежительно, признавая за ними лишь одну, нет, пардон, две функции: бытовое обслуживание себя и других представителей сильного пола, ну, и, естественно, получение удовольствия, без которого любой мужчина, безусловно, мог легко обойтись, но почему-то не чувствовал себя полноценным.

– Не мне, а нам, дорогой Тейлор, – Мартин извлек из кармана пиджака сигареты, хотя прекрасно знал, что Зингер терпеть не мог запаха табака и, соответственно, курящих при нем. – Завтра, в полдень, открывается ежегодный зурбаганский осенний карнавал, наверное, самый желанный праздник для всех – от городских нищих до самой верхушки пирамиды власти…

– Ты открываешь мне глаза на очевидное, – Зингер-Тейлор прошел пару шагов в сторону, развернулся и, возвращаясь к креслу, не сдержался, брезгливо поморщился: – Ты мог бы и не курить при мне…