Возвращение
Шрифт:
– Вы знаете Севенокс?
Вопрос смутил ее. Зачем миссис Тоттенхем этот Севенокс?
– Н-нет, едва ли. Пару раз бывала там проездом из Орпингтона.
– Там живет один мой знакомый… некий мистер Мортон. Сегодня я получила от него письмо. Он недавно вернулся из колоний и купил в Севеноксе дом. Забавно, что он вдруг объявился. Право же, забавно.
Впрочем, судя по всему, она не находила в этом ничего забавного. Ее голос срывался от волнения. Из рассказов
– Он хочет побывать у нас. Как вам сказать… думаю, что мистеру Тоттенхему это вряд ли понравится.
– А мне всегда казалось, что у вас общие друзья. Как хорошо выстираны ночные рубашки! В Хайдро, должно быть, отличная прачечная.
– Да, но это особый случай. – Она многозначительно хмыкнула. – Мистер Мортон был мне не просто другом. Я… мистер Тоттенхем не знал его вовсе.
– Понимаю, – уклончиво сказала Лидия. – Вы познакомились еще до замужества.
– Да нет, не совсем так. Видите ли, я была очень молодой, когда вышла замуж. Совсем неопытная девчонка, дитя, одним словом.
Лидия попыталась представить себе молодую миссис Тоттенхем. Это было очень непросто.
– Когда я выходила замуж за мистера Тоттенхема, – резко сказала его жена, – я знала, что делаю. В дурах, слава богу, никогда не ходила. Моя мать воспитывала меня в строгости, но поначалу мы жили весело, принимали друзей мистера Тоттенхема и моих, в общем, не скучали. Но мне было одиноко.
Признания миссис Тоттенхем были непереносимы. Пусть уж лучше пилит.
– Так вам понравилось в Хайдро? Действительно хорошо отдохнули?
– Да, да, но я сейчас не об этом… Послушайте, Лидия, вы хорошая девушка. Прямо не знаю, рассказать вам или нет.
– Только не рассказывайте того, о чем придется потом пожалеть, – попыталась отговорить ее Лидия, трогая ручки комода.
– Понимаете, одно время мистер Мортон многое значил для меня. Потом я порвала с ним, он уехал в Канаду и там женился. Я слышала, что он несчастлив в браке, ходили даже слухи, что он развелся. Разумеется, за это время он не написал мне ни строчки – ведь я с ним окончательно порвала, но кое-какие вести до меня все же доходили. Она как будто бы была очень дурной женщиной, у них были дети. Детей он привез с собой в Севе-нокс… Он хочет видеть меня. Говорит, что много думает обо мне, спрашивает, изменилась ли я, и мечтает… Он всегда был порядочным человеком, если бы не некоторые обстоятельства, он таким бы и остался. Во многом я и сама виновата. Все это время я хранила у себя его фотографию, хотя знала, что делать этого не
Она отперла комод, поднесла к свету дагерротип и принялась внимательно разглядывать его. Лидия прислушалась к едва слышному движению этажом ниже: шагам по линолеуму, закрывающимся окнам, голосам, тонущим в скрипе дверей. Она испытала отвращение, словно миссис Тоттенхем перед ней раздевалась.
– Он пишет, что совсем не изменился. Когда работаешь, пишет он, семнадцать лет проходят мигом.
– Семнадцать лет, – глубокомысленно произнесла Лидия, – не могут не пройти бесследно для женщины. Вы думали о нем?
Миссис Тоттенхем не ответила: она неотрывно смотрела на фотографию. Ее глаза расширились, она облизывала губы.
– Наверно, вам будет приятно увидеть его вновь? – предположила Лидия. Неожиданно она ощутила живой интерес, как будто следила в микроскоп за жалким насекомым, насаженным на булавку.
Миссис Тоттенхем присела на диван и положила фотографию себе на колени. Потом вдруг сложила руки и прикрыла ими лицо.
– Я не могу, – вырвалось у нее. – После стольких лет разлуки. Все будет не то. Господи, я стала такой уродливой. Я не могу притворяться. У меня не хватит мужества рискнуть. Это так серьезно – я не перенесу, если потеряю его. Все кончено, все кончено. Сколько можно притворяться. Когда-то я была хороша собой. Как мне решиться теперь начать все сначала, если даже тогда я не смогла удержать его?
– Вы же порвали с ним. Раз и навсегда, сами говорили. К тому же это было ошибкой. К чему вам обоим ворошить прошлое, когда оно умерло семнадцать лет назад?
– Именно потому, что это было ошибкой. Больше всего меня убивает правильность моего поступка. Ведь мой муж всегда был ничтожеством, а что с того: так мы и скалимся друг на друга, цепляясь за что-то, что не нужно ни мне, ни ему.
Лидия ужаснулась, услышав ее сухое, прерывистое рыдание. И вдруг она почувствовала себя безжалостной, самодовольной и пустой. Все ее переживания, страхи и увлечения показались ей такими призрачными.
Миссис Тоттенхем вскочила, поднесла фотографию к пламени газового рожка и молча стала глядеть, как сворачиваются ее края. Нелепые букли, позвякивающие украшения, косметика, размазанная по лицу, – ничто не помешало ей сейчас быть величественной и прекрасной.
Все было кончено.
Лидия неслышно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Дом ожил – миссис Тоттенхем вдохнула в него новую жизнь Казалось, будто в доме родился ребенок.