Возвращение
Шрифт:
В эту злополучную ночь Мария долго не могла уснуть. Среди ночи она услышала в коридоре торопливые шаги старика и его учащенное дыхание. Старик куда-то спешил и бормотал вполголоса: «Скорее!.. Скорее!..» Потом раздался звук глухого удара, и все стихло.
Мария выглянула из своей комнаты и, увидев приоткрытую дверь гостиной и лежавшее на полу тело, завизжала и принялась звонить в полицию.
Старик умер от остановки сердца. Более мирной смерти невозможно было себе представить. Никаких ужасов, никакой крови и криков. Врач сказал, что старик, наверное, даже ничего не почувствовал.
Он
Что «тогда»? — подумал Сван. Тогда он, наверное, умер бы уже в гостиной… И все… Конец был бы один. Хотя, если учесть толстый ковер на полу, шуму при падении было бы гораздо меньше…
Сван поморщился. Идиотские мысли лезут в голову.
— Как вы думаете, — спросил он Марию, — может быть, вам стоит осмотреть гостиную? Все ли вещи на месте? Может быть, он спешил туда потому, что услышал какие-то подозрительные звуки?
— Н-н-не знаю… — всхлипнула девушка.
— Давайте проверим, — предложил Сван. — Так просто, для очистки совести…
В гостиной все было на месте. Да там и не было ничего ценного. Единственное, что привлекло внимание Свана, это старинные часы, висевшие на стене. Они были заключены в массивный деревянный корпус и снабжены стеклянными окошечками, сквозь которые отчетливо просматривались все их потроха. Часы стояли. Стрелки показывали двадцать пять минут второго.
— Это очень старые часы, — заявила Мария, заметив интерес Свана. — Он их очень любил. А теперь… С его смертью и они остановились… Как сердце…
Мария приоткрыла дверцу часов.
Это были те часы, где надо время от времени подтягивать гирьку. Что Мария и сделала. Она слегка потянула цепочку вниз, так, что гирька приподнялась на пару дюймов, и качнула маятник.
Раздался легкий шелест, затем слабый скрип и…
Клац — тук, клац — тук… Часы пошли.
Сван молчал. Он хотел сказать, что неплохо бы выставить точное время, но потом решил, что это не имеет значения.
А ведь верно, внезапно подумал Сван. Часы остановились примерно тогда, когда умер старик. И Сван понял, что, запустив часы, Мария подсознательно захотела вернуть таким образом к жизни своего прадеда, которого она, очевидно, очень любила. Она словно бы запускала его сердце, остановившееся навсегда.
«Привет от Фрейда…» — подумал Сван, рассердившись на самого себя за эти мысли, и вздохнул. Больше делать ему здесь было нечего.
— Вот, возьмите. — Он протянул Марии свою визитную карточку. — Если что-то случится — звоните в любое время…
Детектив Сван не знал, что это время наступит очень скоро.
Мария умерла в тот же день, пережив своего прадедушку на девять часов. Утром она перебралась в гостиницу (ей было тяжело оставаться в этом доме после смерти старика) и заказала себе в номер легкий завтрак. Когда же на стук официантки никто не открыл дверь, были вызваны вначале портье с запасным ключом, а затем и полиция. Полицейские нашли в сумочке Марии визитную карточку Свана, так что и он был приглашен (точнее сказать — доставлен) на место происшествия.
Мария умерла от того же, что и ее прадед. У нее просто остановилось сердце.
Второй раз Сван появился в том самом доме
В доме все было по-прежнему. Новый хозяин, унаследовавший этот дом, еще ничего не успел здесь изменить. И теперь уже никогда не изменит.
Детектива Свана сопровождал сержант, который был здесь с ним и в прошлый раз.
— Проклятое место, — сердито бурчал он, слоняясь по гостиной. — Ни в одном порядочном доме такого не происходит…
Что он подразумевал под «порядочным домом», Сван не понял и переспрашивать не стал. Но он был частично согласен с сержантом — в доме происходило что-то странное.
— Стоило бы продать эту развалюху, — продолжал ворчать сержант, не останавливаемый Сваном. — Или хотя бы мебель. На свете еще не перевелись чудаки, вопящие от радости при виде подобной рухляди. Вот я, например, знаю одного типа, который вполне способен заплатить за этот шкаф. И от часов он бы тоже не отказался. А другой чудик с большой охотой стал бы владельцем вот такого кресла…
Сван слушал его, что называется, вполслуха. Ему меньше всего было интересно, в какой восторг придет от кресла приятель сержанта. Но потом он подумал: а что, если все эти вещи и в самом деле представляют собой какую-нибудь ценность? Если это так, то появляется хоть какая-то зацепка в этом деле…
Погоди, прервал сам себя Сван. Какая, к черту, зацепка? И в каком деле? Ведь дела-то никакого нет! Как нет и преступления. Они все умерли своей смертью…
— Так вы говорите, — спросил все же Сван у сержанта, — что эти вещи можно считать антикварными?
— Нет, сэр. Я этого вовсе не говорил, — ответил сержант. — Я просто имел в виду, что их можно продать и выручить от этого хоть немного денег. На месте хозяина я именно так бы и сделал. Правда, придется немного побегать, чтобы найти покупателя. Потому что не каждый согласится держать в своем доме, например, вот такое старье. — Сержант кивнул на часы. — Мне лично они не нравятся. Шуму больно много от них. Вот послушайте.
Сержант приоткрыл дверцу часов и качнул маятник. Раздались знакомые звуки. Клац — тук, клац — тук, клац — тук…
Сван, услышав этот звук, почему-то насторожился. Какая-то мысль промелькнула в его мозгу, но он не успел ее полностью осмыслить.
— Слышите? — Сержант обернулся к Свану. — При таком грохоте и не заснуть! Как в кузнице!..
Сван кивнул. Он не очень хорошо расслышал то, что сказал сержант, потому что пытался как-то уловить ту мысль, что крутилась у него в голове. Эта мысль была каким-то образом связана с этими часами. С часами… Сержант не подтянул гирьку, и часы начали останавливаться. Паузы между лязгающими ударами становились все дольше, а само это «клац — тук» звучало все более натужно. Наконец часы вздохнули и стихли. Маятник бессильно покачался в тишине и замер.