Возвращение

Красников Андрей Андреевич

— Ну и как понять, съедобный ты или нет?.. — пробормотал я, рассматривая выдернутую из земли добычу.

Гриб был солидный, тяжелый и красивый. Его толстенькую черную ножку украшала аккуратная юбка, а шляпка напоминала собой закатное солнце — такое же большое, круглое и оранжевое.

Есть хотелось все сильнее. Но питаться незнакомыми грибами было страшно — мои познания о них ограничивались лишь очень туманными историями, главные герои которых обязательно умирали в страшных муках.

Тем не менее я знал также то, что многие грибы вполне съедобны и

даже полезны — возле Хрустального подобных не было, но на остальной территории Пустоши они попадались довольно часто.

В конце концов, решившись, я откусил маленький кусочек.

И в следующий момент с руганью его выплюнул, а потом от души запустил своей находкой в ствол ближайшего дерева.

Во рту стояла дикая горечь.

— Погань… Тьфу… — Попытки отплеваться помогали довольно слабо. Гнусный вкус одной-единственной крошечной частички окутал уже весь рот и убираться оттуда не собирался.

Как еще та мелкая чешуйчатая сволочь не сдохла от подобного соседства!..

Мысль о восседавшей на грибной шляпке ящерице неожиданно потянула за собой воспоминание о ее ближайших родственниках — крылатых и очень быстрых. А затем…

Я на некоторое время даже смог отрешиться от только что попробованного «лакомства» — обдумывал новую идею.

Если отсюда мне никак не поправить сложившуюся в княжестве ситуацию, то, возможно, стоит отправить письма? Объяснить Феллану и Кирен, что произошла трагическая случайность, что я в действительности не питал никаких злых умыслов.

Возможно, эти сообщения попадут в руки князю, и тогда он поймет…

На этом месте я прервал полет своей фантазии. Ничего князь не поймет. Точнее, ничего не захочет понимать. Плевать ему сейчас на любые оправдания.

Следующее, что пришло в голову, — это письменно признаться во всех подряд преступлениях, но попросить прощения у тех, кто так или иначе со мной общался. Таким образом в княжестве лишний раз убедятся в том, что я жестокий и подлый преступник, но подозрения с моих знакомых будут сняты.

— Зато они будут считать меня мерзавцем. — Горечь, появившаяся на душе, вполне могла соперничать с такой же горечью, царящей во рту.

Я совершенно не хотел, чтобы Кирен думала про меня нечто подобное. Но если это единственный выход, то пусть лучше так все и будет.

Оставалось придумать лишь одно — мотивы. Кому и зачем могло понадобиться нанимать меня для подобного деяния? Или если это все было сделано только по моей собственной инициативе, то ради чего?

Ответов на эти вопросы не было. Я слишком плохо знал обстановку в мире, чтобы придумать правдоподобную историю заговора. Империя? Сакк? Эльфы? Вроде бы ни одному государству не было никакого смысла вредить князю. Судя по тому, что я успел услышать, у него со всеми сложились отличные отношения. Даже с длинноухими.

Если же предположить, что замысел исходил от меня…

— Ну а зачем это лично мне? Я все-таки не полный дурак…

Картина не складывалась. Смерть княжича не требовалась никому во всем мире. В том числе и Рико Пепельному из Пустоши. А нормальное

объяснение произошедшему в итоге по-прежнему было только одно — случайность, родившаяся из глупости одного молодого мага.

Так что если уж и посылать в княжество весточки, то писать в них только правду. Иначе получится только хуже.

Окончательно приняв решение по этому вопросу, я слегка успокоился и принялся собирать немного подсохшую к тому времени одежду. Предстояло отыскать хоть что-то съестное, не прибегая к воровству и вообще не показываясь на людях.

Ноги сами вывели меня обратно к берегу. Вода — это жизнь, в воде и рядом с ней всегда найдется что съесть… Ну, это я так раньше думал.

Здесь, в нескольких милях от края Валески, лес все еще был достаточно привычным для моего взгляда — даже несмотря на то, что кое-где уже появились отчетливые признаки юга: странные цветы, более сочная и разнообразная трава, ползающие повсюду насекомые, щебечущие птицы…

Река, которую имперцы неизвестно почему обозвали Ледяной, спокойно несла воды сквозь все эти заросли, совершенно не обращая внимания на происходящее рядом.

Ее, в отличие от меня, действительно не волновала окружающая местность. Ледяная рождалась далеко отсюда, в высоких заснеженных горах, затем спускалась на равнину, собирая по пути мелкие ручейки и речушки, становилась все более полноводной… И рядом с Валеской представляла из себя уже могучий поток в несколько сотен шагов шириной, плавно двигающийся навстречу далекому морю. Если верить атласу, то там, почти в тысяче миль от столицы Империи, берег был сплошь покрыт жаркими джунглями, представляющими собой смертельно опасную мешанину из густой растительности, топких болот и диковинных животных.

Главный водный тракт Империи видел на своем пути много чего. В том числе и полные всевозможной еды края. Но прямо сейчас я рассматривал деревья, камыши, воду — и не понимал, как здесь найти хоть что-то съедобное.

Думаю, тот же Халлан Путешественник лишь снисходительно улыбнулся бы моему недоумению. Ему, с его опытом, здесь наверняка было бы раздолье. Для меня же поиски еды вылились в настоящее мучение. Я заново промок и измазался в грязи, порезался о какой-то острейший травяной лист, сам послужил пищей для толпы мелких надоедливых комаров… А в результате стал обладателем лишь четырех небольших лягушек да какой-то странной ящерицы, пойманной в небольшой луже рядом с берегом и на ощупь напоминающей ту же самую квакшу.

Вернувшись на место своей стоянки, я опять разложил на солнце одежду, сделал крохотный костерок и поджарил на нем свою добычу.

Было грустно. Еды хватило на два укуса, и чувство голода никуда от меня не делось. По-хорошему, нужно было или целенаправленно заниматься собирательством, или просто купить еду где-нибудь поблизости. Но оба варианта сейчас были не очень-то подходящими. Гулять по лесу совсем рядом с городскими окраинами, рискуя тем самым привлечь к себе ненужное внимание, нельзя. Выходить к людям — тем более. Сначала стоит убраться куда подальше.