Возвращение
Шрифт:
Место Карач-мурзе понравилось, и он решил не искать иного. Снова заночевали в лесу и выбрали удобную для поселения поляну, где до постройки домов надлежало поставить войлочные шатры, которые везли они с собой и пока оставили в Карачеве. Через два дня Карач-мурза возвратился в бывшую столицу предков и получил от князя Ивана Мстиславича опись рубежей своего нового владения. Она была немногословна:
«От места источного реки Неручи, что течет в Зушу, по левому берегу тоя реки на семь поприщь [8] вширь, а по длине поприщь на тридцать вниз по той Неручи, до речки безымянной,
8
Поприще – древнерусская мера длины, близкая к версте.
На следующий день Карач-мурза отправил гонца с этой описью в Вильну, к Витовту, а другого к Юсуфу, в его улус. Сыну он писал, что литовский государь принял его милостиво и дал много земли в княжестве их предков, и далее наказывал отправить к нему ханум Хатедже и Абисана не медля, а с ними тех татар, числом до пятисот семейств, которые согласятся принять христианскую веру и за то обрести спокойную и сытую жизнь. Просил также пригнать к нему с тысячу коней и несколько тысяч овец, указав путь окраинами Рязанской земли.
Тот же гонец повез письмо Джелал ад-Дину, с извещением о том, что великий князь Витовт предлагает ему и Кериму-Берди приют и помощь, соглашаясь принять их вместе со всем войском, которое они смогут с собою привести.
Покончив с этими делами, Карач-мурза со своими людьми, взяв с собою шатры и закупив все необходимое на первое время, выехал в свое новое поместье.
ГЛАВА IV
«Пусть не печалят тебя те, которые устремляются к отходу от истинной веры ведь они ничем не могут повредить Аллаху, а себя накажут».
Место для будущей усадьбы и для поселка Карач-мурза выбрал верстах в двадцати от истоков Неручи, в начале лесистой части своих владений. Тут была широкая поляна, которую лес охватывал подковой с трех сторон; с четвертой открывался вид на реку, протекавшую в полуверсте отсюда, и на раскинувшиеся за нею поля.
Здесь поставили три привезенные с собой шатра и, едва это было сделано, Карач-мурза послал своих людей в замеченные поблизости деревни, с приказанием всем взрослым мужчинам явиться к нему утром, в ближайшее воскресенье.
Их пришло тридцать семь человек. Столпившись на поляне, они хмуро и удивленно глядели на появившегося из шатра седобородого татарина. Но удивление их еще возросло, когда этот татарин обратился к ним на чистом русском языке и сказал:
– Земля, на которой вы живете, теперь принадлежит мне. Те из вас, которые захотят остаться на старом месте, будут работать на меня два дня в неделю. Я думаю, для вас это будет лучше, чем платить все те налоги, которые вы сейчас платите, потому что тот, кто у меня останется, будет от всех налогов освобожден. Если среди вас есть несогласные с этим, они могут уйти – кругом много свободных земель. Избы уходящих и все, чего они не смогут взять с собой, я куплю для тех, кто придет на их место. Подумайте и потолкуйте между собою, а через полчаса скажете мне ваш ответ. – С этими словами Карач-мурза повернулся и вошел в свой шатер.
Не прошло и двадцати минут, как Нух доложил, что крестьяне просят его выйти к ним.
– Все бы согласны остаться, господин, – промолвил стоявший впереди других пожилой мужик. – Вестимо, эдак как ты сказал, нам будет получше. Только вишь ты, какое дело… Уж не знаю как и обсказать-то его, чтобы не прогневить твою милость.
– Говори и ничего не бойся. Я обижаться не стану.
– Ну ладно, коли так, не обессудь… Не поймем мы, кто ты будешь таков и откель взялся? Видим, господин важный, но будто, татарин, может, и веры басурманской. А досе нам татары были первые вороги. И боятся люди, что ты не позволишь им молиться по-нашему, а то и погонишь опосля в Орду.
– По роду я не татарин, – улыбнувшись, ответил Карач-мурза, – только лишь прожил долго в Орде. После вы узнаете, кто я, и, думаю, не станете жалеть, что у меня остались. Землю эту мне дал великий князь Витовт Кейстутьевич. Здесь поселятся многие татары, но все они примут христианскую веру и будут вам не только добрыми соседями, но и защитой от других татар. А Богу все будем молиться одинаково, как вы и доселе молились. В этом же году поставлю тут христианскую церковь, которую сами вы будете строить в счет барщины, либо по вольному найму. И поп у нас будет свой. Что еще хотите вы знать?
– Да, быдто, более ничего, – ответил старший крестьянин. – Коли так, дело ясное. Останемся все у твоей милости, а там поглядим, уйти николи не поздно. Как величать-то тебя велишь?
– Зовите Иваном Васильевичем.
– Ну, исполать тебе, батюшка Иван Васильевич, на новосельи!
– Спасибо. Коли буду вами доволен, помогу всякому, у кого явится в том нужда. Другим смердам, кои вблизи живут, при случае говорите: кто захочет перейти ко мне, того приму, дам земли и пособлю, чем надо, а ряд [9] с ними будет такой же, как с вами: два дня барщины на неделе.
9
Ряд – договор, соглашение.
– Скажем, батюшка, всем. А что велишь нам-то делать?
– Начинайте рубить и очищать в лесу сосны для построек и свозить бревна на эту поляну. Кто сейчас может работать больше двух дней в неделю, тому на будущее зачту, либо уплачу деньгами, как кто захочет. А после строить начнем. Есть среди вас добрые плотники?
– Как не быть! С топором да с деревом всякий из нас, почитай, с малолетства породнился.
– Ладно. Завтра пусть старосты придут ко мне, я укажу, где валить.деревья. А пока с Богом!
Стояло лето, до жатвы оставалось больше месяца. В эту пору крестьяне были почти свободны от своих хозяйственных работ, и потому заготовка бревен пошла споро. Неделю спустя, убедившись в том, что дело наладилось и идет самотеком, Карач-мурза, взяв с собою Нуха, отправился в Елец, до которого от его поместья было около сотни верст.
Дорога почти все время шла полями и была легка, а потому, выехав на рассвете, путники к заходу солнца уже въезжали в город.
Елецкое княжество в ту пору было уделом Рязанского и находилось уже за пределами Польско-Литовского государства, что сразу было заметно по большему благосостоянию сел и деревень, встречавшихся по пути. Несколько десятков лет тому назад, когда на великом княжении в Карачеве сидел отец Карач-мурзы, Василий Пантелеевич, Елец принадлежал ему. Но в связи с дальнейшими событиями и возвышением Козельских князей, этот город перешел в удел к внуку князя Тита Мстиславича – Федору Ивановичу, известному своим участием в Куликовской битве. Ему наследовал его старший сын Иван, убитый при захвате Ельца Тимуром, а ныне княжил тут второй его сын, Василий Федорович.