Возвращенная молодость
Шрифт:
Возможно, конечно, что великий философ и стремился сделать из себя отличную машину для думанья, однако и тут можно усмотреть некоторую неправильность, которая привела Канта, правда в глубокой старости, к психической болезни.
Можно создать любую привычку для тела, но нельзя забывать, что при частой повторности психика как бы усиливает эту привычку и доводит ее до крайности.
Обжора десять лет назад всегда в значительной степени меньший обжора, чем это сейчас. Человек, привыкший оберегать свое здоровье, через десять лет приобретает как бы манию к этому.
Кант через 20 лет приобрел все свойства маньяка. Но, как бы там ни было, опыт Канта удался, и при всей крайности опыт все же был правильный привычка, так сказать, создала вторую натуру. Руководить привычками и создавать их - вот один из основных вопросов руководства своим телом.
Энергия, возникшая в организме, имеет свойство расходоваться именно в той привычке, которая случайно либо по собственной воле сделана.
Один писатель так начал свою биографию: "Я пишу оттого, что не могу не писать. Каждое утро я чувствую потребность писать".
Это значит, что писатель создал себе привычку писать и ходит под этой инерцией, не понимая, откуда что идет. В сущности, надо наоборот. Надо, чтобы человек распоряжался своей инерцией, надо, чтобы человек управлял своей машиной. А тут получается, что машина управляет человеком, и писатель благодарит судьбу за ниспосланные способности писать.
Автору приходилось видеть людей, которые находились в каком-то постоянном чувственном состоянии. Это не были здоровяки, которые расходуют свою энергию от избытка. Это были тщедушные люди, которые просто не могли на себя налюбоваться, полагая, что природа особо выделила их и особо отметила, дав им исключительные возможности и силы на это почтенное занятие.
Автору приходилось видеть, как случайно перебитая ложная инерция таких людей создавала им буквально катастрофу.
Тут аналогичная картина той, о которой мы говори ли, упоминая об усиленной мозговой работе.
И в этом, и в другом случае устанавливается при вычка расходовать свою энергию за счет других чаете организма. И такая измененная инерция почти всегд катастрофична.
В старости такое изменение инерции, даже при нор мальном расходовании энергии,также нередко зaкaнч^ вается катастрофой. Человека увольняют в отставку и нередко он буквально рушится в несколько дней, есл не сумеет перестроить свои привычки и не сумее немедленно создать новые.
Значит, дело обстоит так: все, даже ошибочно" ложное и вредное (даже яд), принимается организмов в силу привычки, как нормальное и даже часто ка необходимое. И при управлении своим телом особен^ важно учитывать это состояние. И весь смысл это1 учета - вовремя остановить инерцию, идущую со зн; ком "минус".
Смысл жизни не в том, чтобы удовлетворять свс желания, а в том, чтобы иметь их.
Эта привычка и создание инерции простираютс часто за пределы сознания.
Пушкин говорил, что он мог писать главным образом осенью. Это значит, что однажды, написав удач^ осенью, он оставил в своей психике убеждение, котор( в дальнейшем создало ему привычку.
Но тут вопрос большой сложности, и решение его м отнесем к концу книги, когда будем говорить о си.) внушения.
Все эти вопросы автор разбирает и будет разбирать не с точки зрения медицины, а с точки зрения литер туры.
Один критик, которого я весьма уважаю и которол я рассказывал об идее моей книги, сказал с улыбко i "У нас в литературе были случаи, когда врачи делали писателями, но чтоб писатель сделался врачом - это не было".
Это, может, и так, но это несправедливо. Я вов не стремлюсь быть врачом, но я считаю, что некотор знание этой профессии не только полезно писател но даже и необходимо, в особенности сейчас, ког, многие вещи рассматриваются заново. Те идеалист ческие понятия, которые иной раз имеет литератув представлении о человеке, и о его психике, и о его поведении, идут нередко вразрез с понятиями, которые имеет наука.
Возвышенную скорбь, почтенную хандру, прелестную грусть, очаровательное уныние, гордое презрение к людям, благородное самоубийство и раннюю поэтическую смерть наука, увы, рассматривает несколько иначе, чем литература.
И знание всего этого писателю столь же необходимо, как необходимо художнику знание анатомии. Конечно, художник может рисовать и без знания анатомии. Можно рисовать, как рисовали пещерные жители - профиль с двумя глазами. И это, кстати сказать, нередко можно наблюдать в литературе.
XI (к стр. 145)
Вот пример необычайного ума и вместе с тем поразительной слепоты и непонимания самых важных и необходимых вещей... Вот пример ума, который зачеркивает почти все свои достижения. Речь идет о Нищие (1844-1900).
Нищие писал о своем уме как о высшей человеческой возможности. Глава книги (кажется, "Человеческое, слишком человеческое") называется "Отчего я так умен".
Однако так ли умен Нищие, как он писал о себе? Рассматривая его жизнь, мы видим такое чудовищное непонимание себя и такое варварское отношение к своему телу и мозгу, что мы никак не можем признать ум Нищие "высшим проявлением человеческой возможности".
Нищие предложил идею "сверхчеловека", то есть такого человека, который имеет высшее состояние физического и умственного здоровья, человека, свободного в своих взглядах, воззрениях и поступках. Это тем более обязывало Нищие знать кое- что о себе. Однако мы видим просто невероятные вещи. Приведя себя к 35 годам непомерной работой в очень нервное, перераздраженное состояние, потеряв сон, аппетит и способность к правильному пищеварению, он не видит нужды поправить это отдыхом или правильным режимом. Он, не меняя режима, возлагает все нужды на исцеление, только на пилюли и микстуры.
Он ежедневно проглатывает кучу лекарств. От вялост1 пищеварения он принимает капли, от головных болей - порошки. От бессонницы - жесточайшее средство - веронал и хлоралгидрат. Эти лекарства он принимает ежедневно. В течение II лет он почти ни разу не ложится спать не приняв снотворного порошка. Когда эти порошки н( действуют, он увеличивает дозу или заменяет другими средствами, которые вызывают короткий, пятичасовой искусственный сон.
Биограф приводит количество хлоралгидрата, проглоченного Ницше в течение только одного месяца,- около пятидесяти граммов.