Впечатляющий пик
Шрифт:
Глава 13
– Как вы узнали? – ее большие глаза полны тоски и боли, по щеке течет слеза.
Я вестник плохих новостей для девчонки. Полина рассказала, что компот настоятельно советовала пить лучшая подруга Диана, сама заваривала и приносила. Началось это всего пару месяцев назад, будучи фанатом полезного питания, читала об это вслух, объясняя, что к чему. У Полины талант притягивать к себе неприятности. Это не женщина, а просто беда.
Сижу на стуле, возле ее кровати, рюкзак поставил на пол, смотрю на
– Позовете меня как прокапает.
Киваю, стул не очень удобный, но это лучше, чем стоять.
– Жа..., - осекаюсь, - наш врач случайно сдал ваш компот на анализ, вместе с другими образцами.
Ее лицо золисто-серого цвета, Полина слишком слаба, неизвестно сколько ей понадобится времени, чтобы восстановиться. Остается надеяться, что организм выдержит подобную интоксикацию. Я хочу придушить эту «подругу» голыми руками, но Полина смотрит на меня полными глазами слез:
– За что она со мной так, Глеб Дмитриевич?
Тот же самый вопрос второй раз, и снова я не знаю ответа. Хмурюсь, разглядывая едва живую девушку.
– Вы должны подать заявление. Подобные случаи рассматриваются, фиксируются, врачи не оставят вас в покое, пока не разберутся откуда в ваш организм попал яд.
– Я не хочу, чтобы она села в тюрьму. Это какая-то ошибка. Она что-то перепутала...
– Опять!
Смотрю на нее слабую и несчастную, отвернувшуюся к стенке, укрытую казённым клетчатым одеялом, и вдруг понимаю, что она не глупая, как я подумал изначально. Она просто чересчур открытая и доверчивая для современного мира.
Вокруг витает знакомый запах формалина, особый "больничный" аромат. Этот специфический больничный дух психологически подавляет, вселяет мысли о бренности жизни даже у здорового человека, так пахнет обыкновенный фенол. Сильный антисептик, которым по старинке дезинфицируют медучреждения. Микробы в этом месте не живут. И их можно понять.
– Нет никакой ошибки, Полина! Вас планомерно травили. Это тяжкое преступление. А что, если она отравит кого-то еще? – злюсь, говорю грубо и резко.
– Или вас заподозрят в психическом расстройстве и попытке самоубийства? В психушку хотите?
– Этого не может быть, мы дружили много лет, - мямлит едва слышно.
Полина выглядит испуганной и несчастной. А я не могу сдержаться, я хочу разобраться с этой чертовой подругой.
– Напишите ей сообщение, скажите, что попали в больницу с воспалением легких. Осложнение после простуды, появились хрипы в груди.
Она подымает на меня глаза, безразлично и равнодушно, мне не нравится, когда она так смотрит. Пусть лучше истерит и стучит ногами, как тогда в КСП.
– Если это она, то она поймет почему я попала в бол..., - девчонка стонет от боли в животе, немного разворачивается, - не поверит в воспаление.
– Если она настолько тупа, что решила подмешивать вам яд, то и в это поверит. К тому же, судя по всему, ее целью было довести
– Вы всегда командуете, Глеб Дмитриевич, - она делает попытку улыбнуться, но едва шевелит языком, губы сухие и безжизненные.
– Мужчина и должен командовать.
– Жанне, наверное, нравится.
Прекращаю работу с телефоном, сурово приподымаю бровь, глядя ей прямо в глаза.
– Это когда это мы договорились обсуждать мою личную жизнь?
– Извините, - отводит глаза, переставая улыбаться, испугалась.
Там, в горах, учитывая ситуацию, не хотел ее разглядывать, как будто отмахнулся, не вдаваясь в подробности. Но сейчас, несмотря на ее плачевное состояние, не могу не отметить черты лица девчонки. Они правильные, аккуратные, женственные. Крупные глаза, ровный нос, аккуратные губы. И длинные светлые густые волосы, заплетенные в толстые белые косы. Полина не симпатичная, она красивая.
– Вас спасает ваша капельница, - холодно отвечаю, не показывая эмоций.
Отворачиваюсь, она могла бы быть моей дочерью. Слишком молоденькая. Ведь технически в одиннадцать лет можно стать отцом? Чушь какая-то. Может и я хлебнул какого-то яду, раз в голову лезут подобные мысли. Она снова смотрит на меня пристально, я чувствую.
– Вы побудите со мной?
Удерживаю себя от желания повернуться. Не могу объяснить свою реакцию. Ничего такого она не спросила, ей просто страшно и одиноко, в ее жизни произошло очередное предательство, и как-то так вышло, что я опять рядом. Вспоминаю ее властную мать и почему-то не удивлен, что он просит постороннего человека посидеть рядом.
– Какое-то время да, - смотрю в окно.
– Спасибо, что спасли меня, Глеб Дмитриевич.
Наконец-то отрываюсь от окна:
– Я спасатель – это у нас в крови, привычка помогать людям в беде.
Она кивает, без косметики и с двумя домашними косичками она выглядит еще моложе. Снова копаюсь в ее телефоне, несколько раз переписываю текст сообщения. Сейчас самое главное, чтобы «подруга» не сбежала, компот я перелил, доказательств полно.
– Сначала парень, теперь подруга, - тихонько плачет Полина.
– В женскую дружбу верю не больше, чем в неопознанные летающие объекты, хотя говорят, что прилетали, так что в НЛО, пожалуй, верю больше.
В моих руках ее мобильный оживает, знакомая мелодия наполняет палату, не помню, где слышал ее раньше. Когда я привез Полину сюда, я сразу же договорился об отдельной палате, за деньги естественно, чтобы ей было как можно комфортнее. Не знаю, почему я это сделал, возможно, потому что она так понравилась моей дочери. Хотя, быть может, ей было бы легче обсудить чужие болезни с какими-нибудь храпящими во сне и шуршащими по утрам пакетами бабульками. Передаю ей трубку, узнавая фотографию.