Вперед, к Магадану!
Шрифт:
Баржа была, как мы поняли, в частной собственности, и капитан Вадим был её хозяином. Это был загорелый худощавый человек лет 48, пахнущий табачным дымом и рекой, с уже седеющими волосами и несколькими золотыми зубами. Вадим лучше всех нас играл в шахматы, и даже сильно выпив сохранял это качество. Вообще капитан был больше всех при деле, и наблюдали мы его меньше, чем остальных. Но он, наверное, больше всех понимал сущность вольных путешествий и ничего не имел против.
Сына капитана звали Сергей, это был парень примерно 22 лет накачанного вида. Он не пил, и даже не курил, чем отличался от всех прочих жителей баржи, которые (все, кроме нас) пили чрезвычайно сильно. Сергей не одобрял
Третьего члена команды звали Карл, или попросту Карлуха. Он примерно так рассуждал о своей национальной принадлежности: «Одна бабка у меня якутка, а дед русский, а другой дед тунгус — в общем, жид получаюсь». (Капитан и его сын были русской внешности, а Карлуха, в общем, смахивал на якута, а не на жида.)
Всего команда баржи состояла из трёх человек. Капитан находился обычно в рубке, а Сергей и Карлуха посменно в машинном отделении. Летом они плавали, а зимой проедали деньги, заработанные за навигацию. Карлуха рассказывал, что прошлой зимой умудрился пропить все деньги за месяц и устроился работать в котельную.
На барже плыл «Камаз» со 140 ящиками водки. Вернее, 140 ящиков вышли из Якутска, а пришло в Хандыгу, я думаю, ящиков 135. Куда делись остальные 5 ящиков, легко догадаться. Также плыл «Уазик» и «Нива». К каждой машине «прилагалось» два человека.
Один водитель, маленького роста, хозяин «Уазика», был чрезвычайно матерящимся человеком. Он не мог связать трех слов без мата. Я никогда не имел случая выслушать за одну неделю столько тысяч разносортных матерных слов и производных от них.
В первый вечер нашего плавания, когда мы уже спали, а капитан ещё нет, водители отмечали начало плавания. Вдруг они обеспокоились, что на барже есть бесплатные путешественники, и устроили «бунт на корабле». Нас разбудили и устроили делегацию к капитану с просьбой высадить нас на необитаемый остров. Инициатором словесной разборки был, по-видимому, ругающийся владелец «Уазика».
— Путешествуют —… — пусть путешествуют…, вот высадить их на остров…, пусть… путешествуют…! Но не за чужой счет, на…, у Вадима денег нет…, солярки нет…, до Хандыги как…, будем плыть…! Вот…, остров, чтобы путешествовать!..! Вадим, тормози!
Разборка продолжалась примерно полчаса. Мы старались особо не выступать в защиту автостопа, размышляя, что и на необитаемом острове пожить было бы классно. Капитан нашу защиту взял на себя, утверждая, что водители сами виноваты, что не уговорили его (Вадима) везти их бесплатно. Был у капитана и другой аргумент, а именно: вот окажетесь вы без денег в какой-нибудь дыре, надо будет до дома добраться, что вы будете делать? Не знаете. А вот он книжку напишет и всем расскажет. (Так что вот, выполняю завет капитана, пишу книжку, оправдываю наше «халявное» плавание). Итак, несмотря на очень активные ночные нападки двоих водителей, капитан позволил нам оставаться и мы ушли спать. Больше неприятностей с этой стороны у нас не было.
Читая этот текст, моя мама задала вопрос: а желания побить или выбросить вас за борт у них не было? Отвечаю: конечно, нет, на востоке вообще люди добродушные.
Другой наш попутчик (его звали Валера) был ростом повыше и потолще, чем первый, матерящийся. Он был повар шестого разряда (высший — восьмой). За это он был возведен капитаном в должность, можно сказать, кока. На барже (вернее на буксире) была газовая плита с одной действующей конфоркой, на ней можно было готовить еду. Единственным условием кока было непременное нахождение бутылки с водкой рядом с газовой плитой.
На второй день плавания кок приступил к исполнению своих обязанностей, и спросил капитана: шеф! что приготовить? — Плов, придумал капитан. Валера приступил к изготовлению плова, сперва надо было сварить рис. Пока варился рис, кок пил, и через это уснул, да так, что проснуться не мог. Он принял горизонтальное положение на долгое время. Целый день остальные пассажиры баржи, все десять человек, пытались разбудить кока, но это было совершенно невозможно.
Капитан тряс кока за плечи, вопрошал: «Валера! Что ты мне приготовил???» — но тот ничего не отвечал. Пришлось варить нам, и мы справились с этой задачей. Хоть у нас не шестой поварский разряд, но бутылку мы не трогали, а без бутылки всё получалось неплохо.
Валера проснулся вечером и решил, что это уже вечер следующего дня. Когда оказалось, что прошел только один день, он удивился. В последующие дни он продолжал выполнение обязанностей кока, за вычетом моментов, когда напивался. Обязательное условие — бутылка водки — всегда стояла у плиты.
…Третий водитель соотносился в нашем представлении с «Камазом», в котором ехала водка. Он был дальнобойщиком и периодически рисовал нам мысленно «прелести» Колымского тракта. Выходило, что проехать его автостопом практически невозможно. Порожний «Камаз» проходил дорогу от Якутска до Хандыги за 4 суток, из которых почти 3 суток уходило на первую половину дороги (от Хандыги до Кадыкчана). Дорога, по его словам, очень плохая, и, так как дорожники не следят за ней, делать это приходится водителям, если совсем припрёт.
Но не факт, — пугал сей водитель, — что мы проедем до Магадана за четверо суток. Это практически невозможно. Мало того, что часто поднимается вода и проехать нельзя (из-за отсутствия мостов). Более того, на Колыме, по его гипотезам, нас почти никто не возьмет. («Я бы вас взял, да ведь не каждый возьмет!»)
Кроме того, Хандыга, по его словам — «закрытый город», что сулит нам неприятности.
Четвертый человек был якутской внешности. Он вообще не постигал сущность великих наших путешествий и полагал, что родители у нас очень богатые люди, раз мы можем так беззаботно кататься по стране. Он даже немножко завидовал, ему было в душе обидно, что у него нет таких богатых родителей, как у нас.
Плыли на барже еще два парня, видимо, сыновья двух из водителей –
Максим и, по-моему, Геннадий. Было им лет по 18. Сущность нашего путешествия им была мало понятна.
Все шестеро таковых наших попутчиков проводили дни, как правило, на барже, сидя в «Уазике» и играя в карты, или же употребляя водку. Чаще других мы видели кока Валеру, так как он половину времени проводил на буксире, где находились обычно мы. На завтрак и обед все появлялись в жилом отсеке и питались (по очереди, ибо тарелок, кружек, ложек не хватало); капитану приносили еду в рубку. Вечером, когда уже становились на якорь, капитан спускался также в жилой отсек и принимал участие в пьянстве.
АРОМАТ ПЛАВАНИЯ
Мы погрузились в Якутске утром в понедельник, а выгрузились в Сосыльцах (32 км от Хандыги) только в воскресенье, шесть дней спустя. Эти дни склеились в наших воспоминаниях в одну непрерывную колбасу дней, и мысленно отделить один день от другого к окончанию плавания мы уже не могли.
В одну из ночей всё дееспособное население баржи (кроме нас) занималось рыбалкой. На ночь баржа остановилась возле Мамонтовой горы — из которой периодически, раз в несколько лет, вываливаются замороженные мамонты. За ночь было выловлено большое количество рыбы, которая съедалась в течение двух последующих дней в вареном и солёном виде.