Вперед в прошлое 7

Ратманов Денис

— Нельзя, — кивнул я и додумал:

«Но я пока ничего глобально изменить не могу».

— Телевизор включать тошно, — пожаловался дед. — Нас как будто нет. Как будто и не было ничего! Словно люди просто так отдали свои жизни и здоровье.

«Просто так», — подумалось мне. Очень хотелось с умным дедом смоделировать, что изменилось бы, если бы победили контрреволюционеры, но дед еще не отошел от стресса и не готов был признать, что большинство сценариев принесло бы гораздо больше горя. Может быть, когда-нибудь…

— Пойду-ка я на турники,

к новым друзьям. Буду в восемь, на созвоне с нашими.

— Еще раз скажи, кто твои новые друзья, чтобы я знал, с кого спрашивать, если вдруг чего случится.

Я перечислил всех: Алекс, сын большого чиновника, ментеныш Олег, Лекс-крепыш, сынок директора школы, и Егор… Кто его родители, я не знал.

— Солидная компания, не шпана подзаборная, — одобрил дед.

— Был еще простой парень Леха, но его убили менты возле Белого дома. На днях его хоронили, — не стал скрывать я. — Он за Ельцина скакал… то есть ходил, а убили его свои же. Озверели, и было все равно, кого лупить.

Дед поджал губы, тряхнул головой.

— Знаешь что. Спасибо тебе, что принес в больницу «Белую гвардию», без нее было бы тяжелее.

На костылях он проковылял в спальню, зашуршал там книжными страницами и зачитал:

— «А зачем оно было? Никто не скажет. Заплатит ли кто-нибудь за кровь? Нет. Никто. Просто растает снег, взойдет зеленая московская трава»…

Я отчетливо помнил, что вместо «московская» было «украинская» — видимо, дед чуть изменил цитату для достоверности.

— «Заплетет землю… выйдут пышные всходы… задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать ее не будет. Никто». — Дед захлопнул книгу и сказал: — Беги, внук…

Но стоило мне шагнуть к берцам, как он воскликнул:

— Нет, стой!

Уже в прихожей дед прискакал ко мне, положил руки на плечи и всмотрелся в мои глаза, словно искал там бегущую строку с важной информацией.

— Спасибо, внук, за все. Горжусь тобой. Ты вырастешь не только сильным, но и мудрым человеком.

В горле заскребло, я кивнул и прошептал, стараясь совладать с голосом:

— А я безумно рад, что нашел тебя! Ты крутой, у тебя есть чему поучиться.

На том и разошлись. Я зашнуровал берцы, вспоминая аналогичную обувь из будущего, где почти все ботинки на молнии, а шнурки для видимости. Облачившись, выбежал на улицу, где медленно подползали сумерки и холодало, и рванул к турникам на территории школы.

В конце спортивной школьной площадки мелкота, учащиеся второй смены, сдавала стометровку. Учитель ставил оценки в журнал, не обращая внимания на четверых парней и меня, идущего к ним. Увидев меня, подтягивающийся Алекс разжал пальцы, похлопал ладонью о ладонь, стряхивая тальк.

Ему, конечно же, рассказали, что я встретил и выследил разноглазого кавказца. Он не стал ждать, пока я подойду, двинулся навстречу широким шагом.

— Расскажи еще раз, в подробностях, — проговорил он, нависнув надо мной, сжал кулак, сощурил полыхающие ненавистью узкие глаза. — Если это тот

самый, я твой вечный должник. Вся моя семья перед тобой в долгу.

— Погоди. Если это он. Если! Вдруг я ошибся? — попытался умерить его пыл я.

— Да он, уверен на все сто, слишком много совпадений. Говори, — в голосе Алекса зазвенела сталь.

Парни тоже закончили упражнения и столпились вокруг нас, будто мы собрались драться. Я пересказал в третий раз свои сегодняшние приключения, добавив, что подозреваемый — наркоман, и у него началась ломка, потому он не обратил внимания на слежку.

Алекс слушал, кивал, его напряженное лицо менялось, казалось, мои слова наполняли его спокойной уверенностью. Закончил я на моменте, как стал караулить наркомана, спрятавшись за торец пятиэтажки, когда тот исчез в одном из подъездов. Про драку с гопниками ему слушать будет совершенно неинтересно.

— Все? — уточнил Алекс, когда я замолчал. — Он больше не выходил?

— Нет, — ответил я. — Ждать дольше не было смысла, тем более Олег торговал вместо меня, и нужно было к нему.

— Постойте здесь, — обратился Алекс к парням, чем изрядно их удивил, и отвел меня в сторону.

Оглянувшись на парней, он повторил:

— Если мы возьмем банду, я твой должник. Не люблю оставаться в долгу, потому скажи, что мне сделать для тебя?

— Я это делал в первую очередь для себя, так что взимать плату нечестно…

— Нет уж. Говори. Или я сам решу.

Более подходящего момента не представится, но все равно было неловко, ни я-взрослый, ни я-теперешний не умел просить.

— Есть кое-что, о чем я и так хотел тебя попросить, рассчитывая на твою добрую волю.

Глаза Алекса стали круглыми, я продолжил:

— Лёха, земля ему пухом, поделился информацией, что твой отец работает в Госкомимуществе…

Алекс рассмеялся.

— Вот же трепло! Ну ладно, о мертвых или хорошо, или никак. Говори дальше.

— Да ничего криминального мне от твоего отца не нужно, — пожал плечами я. — Они там в этом «Имуществе» решают, когда какое предприятие будут приватизировать. Я бы хотел купить акции «Газпрома».

— То есть тебе нужно дать знать, когда будут приватизировать его? «Газпром», так?

— Да. Кстати, и тебе бы советовал купить их акции. Мне нужна будет дата и подробности: где, когда и во сколько аукцион, допускаются ли на торги посторонние, или только сотрудники предприятия.

Алекс потер межбровье, кивнул.

— Хорошо. Я поговорю с отцом и буду ему периодически напоминать об этом твоем «Газпроме». Вот только чем его мотивировать, чтобы он не забыл или не забил…

А и правда — чем? Для взрослых все наши задумки — блажь, даже если они толковые. И тут кое-что пришло в голову, и я воскликнул:

— Эврика! Скажи, это препод интересовался. Если проворонит приватизацию этого предприятия, поставит тебе незачет.

— Охренеть у тебя мозг! — В голосе Алекса прорезалась зависть. — Во придумал! Я бы не допёр! По рукам! Так сто процентов выгорит.