Вперед
Шрифт:
– Давайте каждый сделает еще по одному образцу, – предложила Саманта.
– Что? – спросила Аверилл. – Зачем? Больше их размещать все равно негде.
– И что с того? – пожала плечами Саманта.
– Ну хорошо, – согласился Джош. – Я хочу сказать, компьютеры по-прежнему подключены.
Каждый выбрал себе по тележке с живыми образцами, размещенными в стеклянных контейнерах, заполненных питательным раствором. Саманта пристально всматривалась в растения в поисках цветков. Теперь уже не было никакого смысла изображать беспристрастность.
Увидев
Саманта отнесла контейнер на свой стол, включила лампу и тронула «мышь», оживляя экран компьютера. Растение было простое: толстые вощеные листья у основания, довольно хрупкий центральный стебель, вроде плюща. Цветки собрались пучками сверху, голубые и белые. У каждого имелось по три лепестка в виде капелек и три чашелистика, синих с белыми прожилками. Внизу была маленькая губа с зазубренными краями, также голубая, но темнее обрамляющих ее лепестков и чашелистиков. Посредине каждый цветок был покрыт пылью желтой пыльцы.
Внешне растение напоминало орхидею, но убедиться в этом можно было только с помощью микроскопа. Саманта открыла стеклянный контейнер и длинными ножницами ухватила цветок за стебель. Работа была очень деликатная – у орхидей семена мелкие, а эта орхидея была самой маленькой из всего того, что видела Саманта, если только это действительно была орхидея. Девушка взяла со стола изящный инструмент из нержавеющей стали, напомнивший ей то, что она видела в зубоврачебном кабинете – таким счищают зубной налет.
Ее коллеги уже обсуждали свои открытия. Аверилл склонилась над чем-то, очень напоминающим цветок вишни, Дэн, прищурившись, разглядывал плющ с листьями в прожилках, а Джош крутил в руках разновидность протеи, которая еще не была оприходована. Саманта приготовила образец, затем пододвинула тяжелый микроскоп и прильнула к окуляру.
Она уже насмотрелась на всевозможные семена в теплице Хагена и сразу же узнала семя орхидеи по характерному отсутствию эндосперма, имеющейся у большинства семян крахмалосодержащей ткани, обеспечивающей питание в начальный период развития зародыша. У семян орхидеи эндосперма нет, из чего следует, что абсолютное большинство их погибнет впустую, не найдя нужный для их роста вид грибов.
Саманта тихо вскрикнула.
– В чем дело? – обернулся Дэн.
– Это орхидея! – сказала она.
– Классно, – обрадовался Джош. – Какого вида?
– Понятия не имею, – сказала Саманта. Перекатившись к компьютеру, она выбрала семейство «Орхидеи» и ввела все характеристики растения: высоту, количество лепестков, количество чашелистиков, внешний вид листьев и стебля, цвет. Компьютер предложил ей множество сделанных крупным планом снимков цветков с указанием относительных размеров.
– Ого… – пробормотала Саманта.
– В чем дело? – нахмурилась сидящая за соседним столом Аверилл.
– Не знаю, но… по-моему, совпадений нет, – сказала Саманта. – Может, посмотришь свежим взглядом?
Подойдя к ней, Аверилл повторила все те шаги, которые проделала Саманта: рассмотрела образец под микроскопом, измерила растение линейкой, постучала по контейнеру с раствором кончиком карандаша, считая лепестки и чашелистики, отметила губы, пыльцу, стебель, страну происхождения (Бразилия).
И она также в конце концов оторвалась от экрана компьютера и нахмурилась. К этому времени и Дэн с Джошем, оставив свои образцы, с двух сторон склонили над контейнером свои лица, причудливо освещенные рабочими лампами.
– Это что-то новое, – наконец сказала Аверилл, высказав вслух то, о чем Саманта уже думала, хотя и не решалась в этом признаться.
– Этого не может быть, – пробормотала она. – Я хочу сказать, наверное, мы просто где-то ошиблись.
– Ты сама подумай. К началу этих работ было описано всего около десяти процентов видов растений. А семейство орхидей обладает огромным видовым разнообразием, так что… – Аверилл указала на контейнер. – Это что-то новое.
Саманта опустилась на табурет.
– Это что-то новое.
Почему-то ей стало тяжело на душе.
Вечером, пока остальные ужинали, Саманта поместила контейнер в термосумку, в которой носили горячую еду. Она надела сапоги и куртку, рукавицы и шарф, шапку и очки. Застегнув все молнии, пуговицы и липучки, она вышла на улицу.
Уже стемнело, и комплекс освещался прожекторами, бросающими пятна желтого света на плотный снег. Тропинка к теплице Хагена была хорошо протоптана во время предыдущих визитов, но все-таки девушка захватила с собой снегоступы, на тот случай если начнется вьюга. Вокруг свистел ветер, но был слышен скрип снега под ногами.
Прижимая термосумку к груди, Саманта шла, тяжело дыша, хотя дорога не была утомительной. У нее в горле стоял комок, который она не могла объяснить. Открыв наружную дверь, девушка шагнула внутрь и осторожно поставила термосумку на пол, после чего сняла верхнюю одежду и свалила ее в кучу в углу.
Судя по всему, Хаген услышал ее приход, потому что, когда Саманта вошла в теплицу с термосумкой в руках, он уже ждал ее. На нем был мешковатый серый свитер, его тронутые сединой волосы были взъерошены больше обычного.
– Привет, – сказала Саманта. – Мне нужно, чтобы вы кое-что проверили.
– Хорошо, – недоуменно посмотрел на нее профессор.
Открыв термосумку, девушка достала растение в его стеклянной оболочке.
– Я полагал, раз мы больше не можем ничего загрузить в «Ковчег», идентификация завершилась, – сказал профессор.
– Формально завершилась, – подтвердила Саманта. – Но вы же знаете нас, ботаников, – нас хлебом не корми, дай только перед уходом громко хлопнуть дверью.
– Мне кажется, – заметил Хаген, – тебе следовало бы подыскать себе менее скучное увлечение.