Впервые в Библии
Шрифт:
Почему змей обратился именно к женщине? Почему соблазнял ее, а не человека? Почему не обоих вместе? Есть немало мужчин, которые скажут, что змей хорошо знал, что делает, потому что женщины легкомысленны и их легче соблазнить. Другие напомнят, что змей — это предельно нагруженный мужской и сексуальный символ, а потому понятно, почему он предпочел соблазнять женщину и почему преуспел н этом.
По моему скромному мнению, причина совсем не в этом. Змей соблазнял женщину, потому что хотел занять ее место. Он сам хотел стать «помощником противу» человека, и у него были для этого основания: он обладал незаурядным умом (был «хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог»), а также даром речи — чисто человеческой способностью, которой не было у других животных. Эти две особенности делали его похожим на человека и достойным его общества. Но человек, как мы видели, предпочел женщину. Змей, разочарованный в своих ожиданиях, хотел отомстить и, возможно, доказать, что человек ошибся в
Вернувшись, однако, от этой частной истории к животным вообще, нельзя не заметить другую странность — явное сходство между двумя первыми животными Библии, таниним из первого рассказа о Творенье и змеем из второго. Как и морские чудища таниним, змей — существо устрашающее, опасное, таинственное, обладающее магическими свойствами. И подобно «чудищу морскому», он предельно резко воплощает тот страх, который люди изначально ощущали перед всеми животными.
Действительно, несмотря на дружественный ветер, что веет в рассказе о том, как Бог создает животных «в помощники» человеку, на самом деле весь живой мир, кроме людей, не удостоился симпатии авторов Библии. Этот факт очевиден уже из того, что первым же Божьим указанием человеку было властвовать над животными, порабощать их и пользоваться ими. Причем это указание было дано человеку еще раньше, чем он был создан. Бог сказал: «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле». То есть, по мнению автора истории Творенья, власть над животными есть первейшая цель и предназначенье человеческого рода.
А жаль. Можно было ожидать от автора, что, сообщая нам первое высказывание Бога, касающееся нас, людей, он преподаст нам урок добра и нравственности. Но, увы, — в этом высказывании нет ни сострадания, ни веры, ни любви, ни справедливости. И даже наказа выполнения заповедей в нем нет. Одно только Божье разрешение человеку владеть всеми животными. Разве это самое главное, что надо было сказать прежде всего?
Нет сомнения, что слова эти были написаны рукою автора, имевшего определенные интересы и цели. Возможно, они были направлены против почитания языческих богов. Ведь в языческих религиях животные зачастую символизировали различных богов и потому считались священными и неприкосновенными. Но слова эти свидетельствуют еще об одном. Они показывают, что, несмотря на порабощение, эксплуатацию и жестокость, и поныне характеризующие наше отношение к животным, и несмотря на то что мы сильнее и умнее их, наше обращение с ними вызывает у нас чувство неловкости. Такой ощутимой неловкости, что мы ищем себе морального оправдания. И для этого мы придумали себе разрешение владеть ими, которое якобы получили от Бога. Опираясь на это разрешение, мы создали все наши зоопарки, бойни, охотничьи клубы, птичники, цирки и коровники. Ссылаясь на него, мы вывели декоративных рыбок, сверхудойных коров и потешные породы собак, которых Бог не сотворил и существования которых в Своем мире даже не планировал. Из этого разрешения выросли целые отрасли человеческих занятий, тесно связанные с использованием животных: сельское хозяйство, кулинария, мода, война, развлечения, увлечения и спорт. И даже убеждение, будто одним народам дозволено порабощать и угнетать другие народы, — оно тоже растет из этого древнейшего из прав, которое мы себе присвоили от имени Бога, — права властвовать над животными. Действительно, история не перестает учить нас, что достаточно приравнять человека к животному — желательно насекомому, обезьяне, собаке, свинье или паразиту, — и мы сразу чувствуем себя куда свободнее.
«От человека до скотов»
Первым человеком, который задумал использовать животных, стал Авель, сын Адама и Евы. Он заделался пастухом, пас овец и приносил Богу в жертву первенцев своего стада. Эти мясные жертвоприношения нравились Богу больше, чем вегетарианские дары Авелева брата, земледельца Каина. Отсюда, кстати, следует, что, даруя людям право есть животных, Бог думал также о себе и, возможно, именно это и означали его слова «по образу Нашему, по подобию Нашему».
В следующий раз читатель снова встречается с животными лишь через
Фон этой истории известен: род человеческий погряз в грехах и злодеяниях, Бог раскаялся в создании людей и решил их истребить. «Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, — сказал Он, — от человека до скотов […] ибо Я раскаялся, что создал их» (Быт. 6, 7).
Однако Ной, «человек праведный и непорочный», нашел благоволение в глазах Господа. Ему было велено взять прочное дерево гофер и построить из него большой ковчег, много больший, чем необходимо для спасения его самого и членов его семьи. Плотник-любитель может найти детальное техническое описание ковчега, включая его материалы и размеры, в 6–й главе указанной книги. Для нашего рассказа важнее другое Божье указание Ною — заполнить этот ковчег парами животных всех видов, от каждого вида по двое, мужского и женского рода, «из птиц по роду их, и из скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре […] чтобы остались в живых». Иными словами, в ковчеге следовало собрать пары, которые обеспечили бы возрождение всех этих видов после потопа.
Потоп был глобальным ответом Бога на дурное поведение созданных Им людей. Поэтому читателю не совсем ясно, почему Он решил заодно истребить и животных. Можно, однако, утешиться тем, что после дарования людям права властвовать над животными и пользоваться ими мы встречаем здесь наконец первое в Библии осознание важности охраны животных и вполне экологическое по духу признание равенства между животными и людьми.
Более того: Ной и Бог демонстрируют даже большее экологическое понимание, нежели многие нынешние общества охраны природы. Сегодня люди, руководствуясь личными симпатиями, интересами престижа и возможностями финансирования, заботятся прежде всего о пандах и дельфинах и куда меньше думают о спасении редких крыс и вымирающих жаб. Ной, однако, спас всех без исключения, хотя вполне мог бы воспользоваться потопом, чтобы избавиться, например, от комаров и скорпионов. Можно с полной уверенностью утверждать, что он не оставил в беде даже змея, этого древнейшего врага человеческого, взяв напарницу и для него, чтобы после потопа они породили новые поколения змей, которые ползали бы на чреве и жалили наши пятки. Я полагаю также, что Ной предусмотрительно взял в ковчег семена, луковицы, почки и черенки всех без исключения растений. Об этом не сказано напрямую, но это логично, а кроме того, нам известно, что сразу же после потопа Ной посадил виноградник, а это значит, что он взял в ковчег также рассаду.
Короче — перед нами радующий сердце экологический рассказ. Все в одной лодке: Ной, его жена, его сыновья и их жены, и по паре млекопитающих, насекомых, пресмыкающихся и птиц. Но есть еще одна деталь, которую нынешние читатели этого рассказа склонны забывать. Хотя в 6–й главе Бытия Бог велит Ною взять по паре от каждого вида, но в главе седьмой он добавляет: «и всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского».
Иными словами, принцип «каждой твари по паре» относится только к животным нечистым. От чистых велено взять по семь пар каждого вида. В скобках можно выразить недоумение: откуда было Ною знать, какое животное «чистое» и какое «нечистое»? Ведь законы «раздвоенного копыта» и «жвачности» [55] еще не были сформулированы, и даже сами евреи и еврейство еще не появились в мире. Но мы понимаем, конечно, что рассказ этот предназначен читателю, а не Ною, а в то время, когда этот рассказ писался и читался, у читателей уже было кое-какое представление о кашруте.
55
Имеются в виду законы кашрута, или чистоты пищи, то есть ее дозволенности, описанные в книге Левит; по этим законам, в частности, евреям разрешается есть мясо лишь парнокопытных жвачных животных, рыб, имеющих чешую, и домашней птицы. Книга Левит, как и прочие книги Пятикнижия, была, согласно традиции, получена Моисеем на горе Синай, то есть много позже потопа.
Зачем же Богу понадобилось всемеро умножить численность чистых животных в ковчеге? Одна из возможных тому причин могла состоять в том, что лишние пары чистых предназначались для пропитания хищных зверей. Возможно и другое, довольно наивное, чтобы не сказать притворно-наивное, объяснение, согласно которому и Бог, и Ной симпатизировали именно чистым животным и потому хотели сохранить их побольше. Между прочим, так утверждали даже некоторые знающие и опытные читатели. Например, мудрецы Талмуда рассказывали, что перед концом потопа, когда Ной послал ворона посмотреть, сошла ли вода, ворон будто бы возмутился и сказал: «Твой Господь ненавидит меня, и ты ненавидишь меня. Твой Господь ненавидит меня: от чистых по семи, от нечистых по двое. А ты ненавидишь меня: оставляешь от семи и посылаешь от двух. Если поразит меня ангел жары или холода — не окажется ли, что в мире недостает одной твари?»