Впусти меня в своё сердце
Шрифт:
Кладу лёд на тумбочку рядом с кроватью.
— Ну как ты? — спрашиваю.
— Холодно — сказал тихо.
А я лёд хотела приложить. Странно почему его не укрыли ведь ему сейчас шевелиться практически нельзя.
— Подожди, сейчас — я поднялась и беру одеяло.
Укрываю его по плечи, и наклоняюсь, тихонько подтыкаю одеяло под спину. Ему бы барьер какой-то сделать, ведь нельзя поворачиваться пока.
Он прижимает руки к груди и прикрывает глаза.
У него случайно не температура поднимается?
Прикладываю ладонь к его лбу, и он распахивает
Лоб, слава Богу — не горячий.
— Температуры вроде бы нет — говорю ему — сейчас согреешься.
Он внимательно смотрит на меня, а я не могу оторвать взгляд от его невероятных голубых глаз. Так приплыли, включай мозг Марина.
Надо сделать ему барьер, пытаюсь немного отвлечься от него и обхожу его.
— Спасибо — тихо говорит и чуть касается моей руки, его пальцы просто ледяные.
Останавливаюсь и беру его за руку.
— Ты так замёрз — присаживаюсь перед ним и беру его вторую руку.
— Сейчас немного теплее стало — говорит, немного заикаясь, так как его всё ещё потрясывает.
Присаживаюсь около кровати и начинаю растирать его пальцы, чтобы быстрее согрелись.
Он очень удивлённо смотрит на меня. У него очень красивые руки, длинные пальцы, ладони не мягкие, даже чуть грубоватые, словно он работает ими всё время.
Его пальцы стали намного теплее.
— Вот так уже лучше — отпускаю его руки, понимая, что увлеклась этим растиранием, но он так внимательно смотрел на меня, словно сомневался в чём-то.
— Спасибо — сказал немного хрипло.
Наверное, в горле пересохло.
— Ты пить не хочешь? — решила уточнить.
— Хочу — сказал хрипловато.
— Подожди, сейчас принесу воды, или чего-то ещё хочешь?
— От горячего чая не отказался бы — уголки его губ поползли вверх.
— Хорошо, сейчас посмотрю, что можно сделать — говорю ему и выхожу из палаты в поисках автоматов с напитками.
Странно, почему-то раньше ни к одному из пациентов не было такой привязанности, как к Руслану. Отчего-то хочется помочь ему, сделать для него хоть что-то, чтобы ему стало лучше. Это, наверное, отходняк от такой его операции сегодня.
И почему его девушка, выбежавшая из палаты, не помогла ему согреться и даже не укрыла его? Да как то странно всё это.
В автомате выбираю воду без газа, чёрный чай без добавок и беру сок ради трубочки, ему же тяжело двигаться сейчас.
Возвращаюсь в палату. Руслана перестало трясти, согрелся наверное.
Ставлю на тумбочку воду и чай. Он пытается приподняться, но тут же морщится и тихо стонет.
— Не двигайся — пресекаю все его попытки — я помогу тебе.
Он рвано выдыхает, в глазах почему-то застыли слёзы. Наверное, сильно больно.
Открываю бутылочку воды и опускаю в неё трубочку от сока. Подношу к его губам.
— Вот так — подаю ему трубочку и он жадно втягивает в себя воду, прикрывая глаза.
Делает три глотка и выпускает трубочку из губ.
— Спасибо — выдыхает с облегчением.
— Как на счёт чая?
— Я согрелся уже пусть
— Хорошо — ставлю бутылочку на тумбочку и вспоминаю про лёд — раз ты согрелся, может приложим лёд к пояснице, он поможет немного расслабиться мышцам и уменьшит отёк. Надо было конечно сразу после операции приложить, но тебя быстро увезли, а когда я вспомнила, Пётр Семёнович меня к себе позвал, поэтому я принесла, как только смогла.
— Давай попробуем — он выдохнул и хотел оттянуть одеяло.
— Я сама, не шевелись пока — беру лёд и наклоняюсь над Русланом Поднимаю одеяло и прикладываю лёд к пояснице, через простыню, он всё же вздрагивает.
Тихонько провожу руками по бокам вдоль позвоночника, его мышцы немного расслабляются.
— Через пол часа уберу не переживай — укрываю его обратно — постарайся расслабиться. Вечером можно будет тихонько двигаться по мере возможности и болевых ощущений.
— Хорошо, спасибо — он наконец-то улыбнулся.
Значит, ему стало легче, это хорошо.
— Постарайся поспать немного, я через полчаса зайду — говорю ему собираюсь уходить.
— Можно чая немного — робко спрашивает.
— Да конечно.
Беру стакан с чаем, опускаю в него трубочку и подношу к его губам. Чай не такой горячий и он не должен обжечься.
Он тихонечко пьёт чай.
— Спасибо — отстраняется.
— Отдыхай, тебе надо восстанавливаться.
Он смотрит так, словно не хочет, чтобы я уходила.
— Если хочешь, могу побыть здесь с тобою.
— А у тебя разве других пациентов нет? — ухмыляется.
— Нет, я вообще первый день здесь работаю и мне доверили только тебя.
— Правда? — удивляется.
— Ага.
И чего это я с ним разоткровенничалась? Наверное, точно пора идти.
— Хочу — говорит тихо и опускает взгляд.
— Что? — не поняла.
— Побудь немного, с тобой как-то спокойнее.
— Боишься Петра Семёновича?
Он засмеялся, но тут же зажмурился и застонал.
— Тише — присаживаюсь на кровать и тихонько глажу его по укрытому плечу.
Он постепенно расслабляется под моими пальцами и выдыхает спокойно. Глаз не открывает, наверняка спать хочет после всего пережитого.
— Поспи — продолжаю его тихонько гладить по плечу и руке, иногда по спине, проверяя, как расслабляются мышцы.
Через пару минут он задышал ровно, засыпает. Сколько же ему пришлось пережить сегодня, бедный парень.
Вроде бы заснул и пора уходить, но боюсь, что когда, поднимусь с кровати, разбужу его. Да и самой уходить от него никуда не хочется почему-то. Разглядываю его. Светленький, чуть вьющиеся волосы, нос прямой, широковатые скулы, пухлые губы, длинные ресницы сейчас трепещут отчего-то. Красивый, особенно его глаза мне очень понравились. От него веет мужественностью, силой, но в то же время мне кажется он очень ранимый, хотя может это только, кажется на первый взгляд. У меня просто давно не было парня, наверное, только и всего. Гормоны, всё это чёртовы гормоны виноваты во всём.