Врач-убийца
Шрифт:
Вполне естественно, что они надеялись и мечтали о какой-то будущей жизни, каковую им затем и обещали религиозные учения. А они обещали Рай, где не будет ни голода, ни боли, ни разлуки с друзьями, где можно будет жить вечно.
У гроалтеррийцев же, – продолжал Лиорен, – существует если не бессмертие, то нечто, подобное ему. Их жизнь достаточно длинна для того, чтобы они не так уж трепетно относились к продолжению жизни после смерти. Они обладают громадной массой тела и мало передвигаются, но могут телепатически подзывать к себе тех, кто служит им источником пропитания. Следовательно, никакой особой борьбы за жизнь на Гроалтере нет. Из-за своих колоссальных размеров гроалтеррийцы практически не подвержены физическим травмам. Им неведомы боль и болезни вплоть до глубокой старости. Тогда они призывают к себе Резчиков, и те продлевают им жизнь до того
Поначалу я предположил, что речь идет о существах, стремящихся прожить как можно больше, невзирая на боль, которая с годами их мучает все сильнее и сильнее. Но такое поведение следует ожидать от существ ограниченных, самовлюбленных, каковыми Родители не являются. И мне пришло в голову следующее: вероятно, эти последние годы жизни, которые Малыши всеми силами стараются им продлить, нужны старикам Родителям для того, чтобы, располагая достаточным временем, подготовить свой разум и уйти в мир иной достойными того, чего они ждут от загробной жизни.
Для могучего разума и гигантского тела гроалтеррийцев, – сказал Лиорен, – вероятно, Рай – это такое место, такое состояние, где они смогли бы искать и в конце концов найти разгадку тайны творения. При этом больше всего на свете им по идее нужна была бы подвижность. А нужна она им для того, чтобы они могли вырваться из огромных органических тюрем – своих тел, удалиться от своей планеты, совершить Исход. Вероятно, они мечтают о долгих странствиях по бесконечной Вселенной, богатой знаниями, которых так жаждет их разум.
О'Мара снова поднял руку, однако на сей раз было очевидно: если он и прерывает Лиорена, то вежливо, а не раздраженно.
– Теория увлекательнейшая, Лиорен, – заметил Главный психолог, – и, на мой взгляд, весьма близка к истине. Вот только я по-прежнему не вижу, в чем же ваша проблема.
– Проблема, – объяснил Лиорен, – состоит в том, почему Родители отправили Геллишомара к нам, и в том, как впоследствии я вел себя по отношению к нему. Зачем это понадобилось Родителям? Для того чтобы мы полностью излечили Малыша-Резчика – именно так поступили бы любые заботливые родители. Или же Родителям кажется, что мы не сможем вылечить инфицированные раны Малыша и уж тем более не распознаем, что он умственно отсталый? Не надеются ли они на то, что в процессе лечения Геллишомар повидает таких существ, получит такие впечатления, которые ранее ему были неведомы, – пусть, дескать, его разум, неспособный к дальнейшему интеллектуальному и духовному развитию, порадуется, прежде чем уйдет в свой собственный Рай или Ад – тот Рай или Ад, который уготован немногим умственно дефективным гроалтеррийцам.
Геллишомар – телепатический глухонемой, – продолжал Лиорен, – так что Родители при всем желании не могли сказать ему, каковы их намерения, простили ли они его за совершенный им грех, не могли сказать, что сострадают ему, жалеют его и пытаются сделать все, что в их силах, ради того, чтобы он, умственный калека, получил впечатления, уникальные для живого гроалтеррийца. Но мне кажется, что пациент оказался умнее. Он строже следует законам религиозной самодисциплины, чем предполагали Родители.
Геллишомар пытается отказаться от преподнесенного Родителями подарка.
Когда Геллишомар поступил в госпиталь, – поспешно пояснил Лиорен, – он не оказывал никакого сопротивления и выполнял только несложные требования Селдаля и медсестер в процессе первичного обследования и лечения. Он не задавал никаких вопросов и не отвечал на вопросы о себе, и его глаза подолгу оставались закрытыми. Только тогда, когда я рассказал Геллишомару о себе и о том ужасном грехе, который совершил я, о том, что я все еще страдаю от чувства вины, он стал рассказывать о своей жизни. Но и тогда он просил меня хранить все в тайне. Он начинал нервничать, когда я пробовал знакомить его с разными видами, населяющими планеты Федерации. Но когда я предложил ему дополнить мои рассказы показом визуальных материалов, он очень разволновался и огорчился.
Я настаиваю, – проговорил Лиорен, но тут же осекся и поправил себя:
– Я хотел сказать: я предлагаю, чтобы контакты Геллишомара с представителями других видов были сведены к минимуму и чтобы он получал только данные, непосредственно касающиеся плана его лечения. Можно было бы отключить транслятор и накрывать чем-нибудь глаза Геллишомара, если с ним будут работать невиданные им ранее существа...
– Почему? – резко спросил О'Мара.
– Потому, что Геллишомар – грешник, – отвечал Лиорен, – и думает, что недостоин даже краешком глаза смотреть на Рай. Для чрезвычайно высокоразвитого ума, томящегося в массивном гроалтеррийском теле, Исход – переход к смерти из заключения, которому эти гиганты подвергнуты на своей планете, – и есть Рай. Главный Госпиталь Сектора и многообразие форм жизни, находящихся в его стенах, кажется Геллишомару частью загробного мира.
О'Мара оскалился.
– По-всякому обзывали это местечко, но вот Раем – впервые. Я понимаю, что у Геллишомара имеются трудности богословского толка, но все же никак не разберу, в чем ваша-то проблема? Что именно беспокоит вас?
– Неуверенность и страх, – прошептал Лиорен. – Я не знаю, чем руководствовались Родители, когда коснулись сознания капитана орбитального судна. Это касание могло бы значить многое для Федерации, однако, судя по всему, Родители отбросили религиозную сторону вопроса, раз сделали так, что Геллишомар попал сюда. Вероятно, религиозное учение взрослых гроалтеррийцев гораздо сложнее и терпимее той его формы, которая преподается Малышам. Либо... либо они просто не ведают, что творят. Может быть, как я уже говорил, они думали, что Геллишомар так и так умрет от нанесенных себе ран, и хотели, чтобы он хотя бы одним глазком взглянул на Рай – они хотели этого, потому что сами не знают, что ждет умственно отсталого Малыша в загробном мире, потому что они сострадательны по своей природе. А может быть, они все-таки ждут, что мы целиком и полностью излечим Геллишомара и вернем его на Гроалтер, где он займет подобающее ему место среди Родителей?
Но что произойдет в том случае, если мы излечим Геллишомара только от физических травм и дефектов?
Пугает меня именно ответ на этот вопрос, – заключил Лиорен. – Волнует именно эта проблема. Волнует и пугает настолько, что я боюсь решать ее без посторонней помощи.
– Пугает, вот как? – несколько рассеянно проговорил О'Мара – он явно сам уже подыскивал ответ.
– На многих планетах бывали случаи, – пояснил Лиорен, – когда в варварской среде вырастали пророки, учителя, пытавшиеся распространять учения, направленные на расшатывание прежних порядков. На Гроалтере отсутствует жестокость, и нет способа утихомирить религиозного еретика, глухого к увещеваниям взрослых. Умственный калека, Геллишомар, вероятно, настолько полон новыми знаниями, что для него невероятна сама мысль о добровольном изгнании, которого от него ожидают. Вместо этого он мог бы нагрузить незрелые умы юных гроалтеррийцев знаниями о том, что в Раю – множество громаднейших машин для странствий от звезды к звезде и прочих чудес техники. Он мог бы рассказать им о том, что Рай населен множеством недолговечных созданий, куда менее умных и, уж конечно, менее высокоморальных, чем гроалтеррийцы. В итоге, наслушавшись его россказней, Малыши могли бы попытаться применить имеющуюся в их распоряжении скудную технику и ресурсы планеты для того, чтобы построить такие машины, и тогда некоторым из них удалось бы совершить Исход задолго до взросления – они не пожелали бы ждать Рая до конца дней своих. А те Малыши, которые остались без этой радости, принялись бы вызывать брожения в умах себе подобных. Хуже того, они могли бы захватить учение Геллишомара с собой во взрослую жизнь, и тогда то зыбкое физическое и философское равновесие, которое тысячелетиями удерживало в стабильном состоянии и Гроалтер, и его цивилизацию, это равновесие бы рухнуло.
Я уже повинен в крахе кромзагарской цивилизации, – тоскливо завершил свой рассказ Лиорен, – и боюсь, что вот-вот навлеку еще большую катастрофу на голову самой высокоразвитой расы, какую только открывали со времени образования Федерации.
О'Мара сложил на столе руки и некоторое время молча созерцал их. Когда он заговорил, то сделал это, старательно подчеркивая каждое слово:
– У вас действительно проблема, Лиорен. Самым простым ответом был бы следующий: оставить все, как есть, дать Геллишомару умереть в госпитале – естественно, ради блага его же народа. Однако подобное решение нас ни в коем случае не устраивает. Оно лишено какой бы то ни было этики и было бы актом существ, мыслящих доисторическими категориями. Такое решение вызвало бы общее несогласие специалистов госпиталя, властей Федерации, руководства Корпуса Мониторов и гроалтеррийцев-Родителей. Поэтому мы должны сделать для пациента все, что в наших силах, в надежде на то, что, посылая его к нам, Родители все же ведали, что творили. Вы согласны? – Не дожидаясь ответа, Главный психолог продолжал: