Врачебные предписания
Шрифт:
Руководство Звездного Флота вполне ясно намекнуло Кирку, что в договоре были представлены все обитающие на планете виды. И соглашения только с одним-двумя видами воспримется как неудача.
Кирк вздохнул и подумал: «Иногда политика приносит мне одни лишь неприятности. Мы делаем все, что от нас зависит в этом вопросе».
— Я вас понял, мистер Спок, — сказал он -Когда, по мнению орнов, лахиты и эт смогут принять участие во встрече?
— Их слова, отражающие время, обладают некоторыми особенностями, — сказал Спок. — Но мне показалось, что это может быть организовано завтра или послезавтра.
— Что ж, неплохо. Придется основательно почистить
Участники собрания согласно закивали.
— Тогда объявляю собрание закрытым. Доктор. Люди медленно освобождали комнату. Маккой растянулся в своем кресле. Когда закрылась, наконец, дверь, он произнес:
— Похоже, меня наказывают за опоздание в школу?
— Я думал, что ты злишься на меня из-за внеурочной работы, — сказал Кирк.
У Маккоя промелькнуло на лице виноватое выражение.
— Джим, тебе нужно уяснить раз и навсегда: ситуация, в которой мы оказались, совершенно неординарная…
— Как и большинство ситуаций, в которые мы попадаем, — продолжил Кирк. — Ты только успокойся и позволь персоналу твоего отдела взять на себя часть ответственности. Положение все же стабильное. Группа высадки из большего числа сотрудников сможет отправиться на планету завтра. Маккой кивнул, затем зевнул и разозлился на себя за это.
— Прошу прощения! Дает о себе знать снижение сахара в крови — я пропустил очередной прием пищи.
Кирк, вставая, пригрозил доктору пальцем;
— Какой стыд! Врач должен быть сытым в первую очередь. Будет совсем неплохо, если ты спустишься в комнату отдыха со мной. Я ведь тоже не обедал. Маккой воскликнул.
— Как же ты позволяешь себе беспокоиться о моем состоянии здоровья, если сам пропускаешь приемы пищи…
Кирк принялся рассказывать доктору о беспокоящих его болях, описывая, где именно у него болит, пока они спускались вниз.
Глава 3
Маккой стоял там уже ранним утром следующего дня.
— Старине Шекспиру понравился бы этот вид, — тихо произнес он, покачивая головой.
Рядом с ними стоял один из санитаров лазарета блондин Дон Хетуко, который, оторвавшись от своего трикодера, с задумчивым видом посмотрел на Маккоя.
Они стояли на лужайке, окруженные орнами и другими членами команды «Энтерпрайза». До сих пор на этой поляне были слышны лишь шумы местного леса — тихий, повторяющийся писк какого-то насекомого, удивительно похожего на крылатого ящера, да довольно громкие царапающие звуки самих орнов, накладывающиеся на голоса беседующих с ними сотрудников научного отдела. Но вот возник новый звук, постепенно нарастающий, свистящий как при сильном размахивании ветками. Вскоре это предположение подтвердилось. Группа лахитов медленно выбиралась на лужайку. Они были большого роста — не менее восьми футов, а большинство около десяти футов. Их тела состояли из туловищ — стволов и ветвей, а по внешнему виду они напоминали сосны. По крайней мере, так можно было охарактеризовать эту группу лахитов, поскольку иллюстрации, приложенные к первому обзору, ясно показывали, что у лахитов может быть несколько форм, но сколько точно, неизвестно. «Листья» на ветвях этих существ были мягкими словно перья, а выглядели как сосновые иголки, но только были длинное и тоньше и колебались при малейшем дуновений ветра. Стволы имели светло-зеленую окраску, как и другие деревья, растущие в лесу постоянно, но листья на них были темнее — сине-голубые, «щеголеватые». А в листве прятались небольшие округлые образования, по форме напоминающие ягоды. Вначале Маккой так и подумал, но затем обнаружил, что это — глаза. И некоторые даже смотрели на него! От их взглядов у доктора волосы на голове встали дыбом.
Стоявший рядом Хетуко, негромко выдохнул:
— Боже мой! День, когда возвращаются рождественские деревья!
— Не надо подсказывать им этого, сын мой! — сказал Маккой, с интересом наблюдая за способом передвижения лахитов. Это было похоже на шагающие деревья или передвигающиеся одновременно несколько стволов одного дерева, поскольку сразу двигалось около пятнадцати стволов, хотя казалось, что они не зависят друг от друга в своем движении. Во всяком случае, их корни никогда не отрывались слишком далеко от земли. А это могло иметь смысл только в том случае, если корни действительно выполняли свою функцию, как у обычных деревьев, — зачем далеко отрываться от источника питания во время движения? Механизм перфузии у данного вида, очевидно, был даже более интересным, чем у орнов.
«Не следует пока думать о них во множественном числе, — сказал сам себе Маккой. — Не следует автоматически переносить свои предубеждения на конкретную ситуацию. Реальность может оказаться намного сложнее». Он обратился к Хетуко:
— Сейчас лучше спрячьте непрочитанные распечатки. У нас появилась совершенно новая задача, требующая своего решения. Пусть то, что теперь будут говорить орны, напрямую попадет на корабль — я собираюсь по возвращении туда снова оценить работу алгоритма транслейтора.
— Хорошо, — ответил Хетуко и отправился выполнять распоряжение, оставив Маккоя, который наблюдал, как Керазус пыталась наладить речевую связь с лахитами. Ее лицо выглядело напряженным. Доктор понимал ее: ведь только недавно удалось более или менее наладить работу транслейтора по общению с орнами! А сейчас эта работа опять оказывалась отброшенной назад, в царство детского лепета, и приходилось начинать сначала уже с новым видом, делая при этом Бог знает сколько ошибок.
Маккой попытался сам вступить в разговор с лахитами, полагая, что его первоначальные впечатления могут пригодиться для него самого, чтобы потом, анализируя работу других, не пришлось думать и гадать, да ругать при этом какого-нибудь члена команды, что тот держал сканер не тем концом.
Доктор взглянул на Керазус, когда та готовила к работе свой личный сканер, и подбодрил:
— Наберитесь мужества. После этого будет только еще один новый вид.
— Будем надеяться! — тихо ответила она и обратилась к лахитам:
— Доброе утро!
Те зашелестели в ответ. Звук был воспринят транслейтором Маккоя как шум помех.
— Перед тем, как обменяться любезностями, — произнесла Керазус, — хочу спросить: сколько вас здесь?
Деревья на мгновение склонились друг к другу, затем распрямились снова, — Мы в единственном числе, — ответил лахит.
«Это облегчает задачу! — саркастически подумал Маккой. — Еще один вид, где единственное число трудно отличить от множественного. Одному только Богу известно, что думает это существо о пашем количестве. Ну что ж… Чего только не встретишь во вселенной!»
— Спасибо, — ответила Керазус. — Вы не будете возражать, если кто-нибудь из наших специалистов по физическому строению исследует вас, пока мы беседуем? Он не станет дотрагиваться до вас, если вы этого не пожелаете. Шелест повторился.
— Он? — спросил лахит.