Врачу, исцелись сам!
Шрифт:
Затем вошел Валерий Михайлович Костомаров с банальным острым бронхитом. В последний раз он появлялся у Борискова прошлым летом, кажется в июне – перед самым отпуском. Они тогда с женой пошли погулять в лес и там, на полянке, как-то спонтанно занялись сексом.
Все было прекрасно, однако во время этого дела им задницы изрядно искусали комары, и теперь им приходилось постоянно почесываться. В голом виде все это выглядело довольно комично. А Костомарову тогда еще и мошонку сильно покусали. Она у него опухла почти до размеров средней тыквы. Он тогда даже ходил в перевалку. Борисков сразу направил его на капельницу. Да и то отек спал не сразу – только
После Костомарова в кабинет вошел мужчина чуть за сорок, но с уже ранее установленной обструктивной болезнью легких. Оказалось, что он долго и много курил и не собирался от этого отказываться, хотя уже и стал отмечать кашель и одышку. Сам бы он и не пришел – его привела обеспокоенная жена, очень красивая женщина, причем явно лет на пятнадцать моложе его. Было совершенно ясно, что никаких рекомендаций, главная из которых немедленно бросить курить, он выполнять вовсе не собирается. Это был очередной вариант самоубийцы.
Борисков однажды осматривал совсем нестарого мужика, лет тридцати пяти, который ходил с давлением 250 на 150 и по неведомым причинам не собирался принимать никаких лекарств, курил и жрал жирную еду в огромных количествах. Казалось, вот-вот его долбанет инсульт.
Борисков сам боялся, что тут же на приеме и вдарит. Но ложиться в больницу он категорически отказался. Причины этого Борискову были непонятны: это было чистое самоубийство – все равно, что идти по рельсам навстречу идущему скорому поезду и не сворачивать. Со стороны врача это была пустая работа, ни он, Борисков, ни жена пациента, явно любящая его женщина, уже ничего не могли сделать.
Было ощущение, что он просто решил умереть. У него постоянно было какое-то чудовищное давление. Однажды с этим делом он даже лежал в больнице. Там ему назначили кучу лекарств, которые он попринимал с месяц, а потом бросил. Постоянно он пил только таблетки от головной боли, которые считал полезными. Даже просто смотреть на него было страшновато: полный, налитые кровью глаза, отекшее лицо – казалось, вот-вот его хватит удар. Он и сам это чувствовал, но ничего не делал. Видно подсознательно уже решил плюнуть на все и умереть. В бане говорил дружкам:
– Бабахнуло бы так сразу! Чтобы не лежать бревном и не мочиться под себя.
Все смотрели на него с ужасом. Такого лихачества никто из них себе позволить не мог.
Эти двое вообще не обращали внимания на свое здоровье, хотя бывали и люди, которые очень даже о нем заботились, но и это не спасало.
Был такой университетский профессор-физиолог Зимозанов. Он, напротив, очень следил за своим здоровьем, периодически обследовался в клинике, принимал профилактические средства и вообще насколько возможно вел здоровый образ жизни. Но однажды прямо на улице недалеко от дома внезапно потерял сознание и единственное, что успел
– это нажать на мобильнике номер жены. Прохожий поднял выпавшую на землю трубку и сообщил ей о случившемся. Та приехала на место, когда
Зимозанова уже забирали с улицы и госпитализировали в клинику неврологии. На компьютерной томограмме, сделанной в тот же день, выявили сильное кровоизлияние в желудочки мозга. Шансов никаких не было. Он больше в себя так и не приходил до самого конца.
Что в таких случаях можно сказать? Знакомый реаниматолог Паша
Каневский, будучи однажды в расстроенных чувствах, на корпоративной вечеринке как-то сказал Борискову:
– Неужели ты, Сережа, еще не понял: мы ничего не решаем. От нас не зависит смерть и жизнь. Я вот работаю в реанимации, за свою жизнь кучу народу оживлял, и считаю, что я только инструмент. Если Богу будет угодно, я человека оживлю. А не будет угодно – ничего не поможет. Я всегда молюсь, чтобы Ему было угодно!
И еще что-то такое говорил. Борисков многого из этого его монолога не понял – все были пьяные, но тут явно была какая-то истина.
Прием продолжался дальше. Пришла женщина, посмотревшая по телевизору рекламу какой-то пищевой добавки, купившая ее за большие деньги и теперь предъявлявшая жалобы на сильный зуд кожи и отек лица. Борисков вспомнил эту рекламу. Это было традиционное психотерапевтическое шоу: сначала выступали люди, которые будто бы уже принимали это лекарство, и оно им якобы чудесно помогло. На телевидении для этого обычно используют знаменитых актеров или других людей, пользующихся авторитетом в обществе или просто известных. Обычный прием рекламы. Иногда это было сделано так показательно, всегда с выступлением выздоровевших людей и их рассказом о себе – обязательный компонент таких мероприятий, обычно действует, что Борисков иногда и сам иногда сомневался, хотя и знал, что это чистый "лохотрон". У этих средство всегда была довольно высокая стоимость. И непременно обещали очень хороший эффект – какой-то уж совершенно невероятный. Нередко возникали осложнения: сыпи, отеки Квинке и поносы.
Вообще существуют самые разнообразные системы оздоровления, нередко противоречащие друг другу, и имеющие своих верных, а иногда и фанатичных последователей. Люди купаются в холодной воде, ходят босиком по снегу, привязывают себя проводами к батареям, то есть заземляются, бегают, плавают. И все это дает результат. Парадокс, что при довольно длительном применении любая система дает результат.
Следующей на приеме была молодая пациентка с бронхиальной астмой.
Она пришла на прием с маленькой дочкой, лет не более двух, которую ей не с кем было оставить. Малышка, увидев врача, тут же начала орать и орала все двадцать минут приема. Медсестра поначалу принесла для отвлечения игрушки, но и это на ребенка не подействовало. Она продолжала орать. Наконец они ушли. После этого приема у Борискова еще долго стоял звон в ушах.
Потом пришел почти совсем глухой старик, но почему-то без слухового аппарата. Он все переспрашивал. Приходилось орать прямо в ухо и все трижды повторять. После него Борисков автоматически стал орать и следующему пациенту в ухо. Тот от него шарахнулся.
Совершенно не вовремя позвонила Алла-журналистка, с которой
Борисков дружил уже много лет. У нее был новый роман с новым мужчиной и новые проблемы со здоровьем. Тут же сообщила, что собирается выходить замуж в четвертый раз, однако жених явно нездоров. У него были гнилые зубы, в пылу страсти он укусил ее за сосок, и теперь у нее развилась чуть ли не флегмона груди, по поводу чего она принимает антибиотики. Жизнь у нее, как всегда, кипела.
Новый ее друг был ее моложе лет на шесть, хотя выглядел даже старше ее, поскольку был несколько потаскан жизнью и опять же беспрерывно курил и наверняка пил. Оказалось, что он еще и постоянной работы не имел. Был он то ли художник, то ли скульптор, то ли дизайнер.
Последние года два она постоянно хотела выйти замуж, причем с основной целью – родить ребенка в семье, но это никак ей не удавалось.
Однажды она позвонила Борискову:
– Мы знакомы уже две недели. Когда, ты думаешь, уже можно вступать в близкие отношения? Еще не рано?