Шрифт:
Пролог
Вечереющий город походил на россыпь драгоценных кристаллов или на пригоршню золотистой пыли поверх бесконечного полотнища чёрной воды. Тропическую летнюю жару, как и всегда в это время суток, давно сменила сырая сумеречная прохлада; напоённый запахом океана предгрозовой воздух был прозрачным и солоновато-сладким на вкус, словно свежая кровь, а низко нависшие облака казались в свете почти уже закатившегося солнца то розовато-медными, то густо-багряными, будто тлеющие угли.
Вынырнувшая из-под самых облаков могучая птица сделала плавный круг над широким трёхрукавным
Её цель находилась где-то внутри. Птица чётко чувствовала это по едва заметным переливам знакомых неслышных вибраций, почти не изменивших своего рисунка с тех пор, как она увидела цель в самый первый раз: напряжение, волнение, на мгновение проступающие на их фоне неуверенность и почти что опаска, и снова – трепет, ожидание, жадный интерес, потерянность, робость…
Вкусно…
Птица слегка напрягла послушно изменившееся зрение, вглядываясь в светящиеся окна на последних этажах высотки, и в её сознании тут же вспыхнул отчётливый мысленный образ: просторный отельный номер, залитый тусклым желтоватым светом от маленькой настольной лампы-глобуса, королевских размеров кровать, застеленная синим атласным покрывалом, лепестки каминного пламени на беззвучно мерцающей плёнке телемонитора на стене…
На стуле напротив широкого панорамного окна сидела полноватая темноволосая молодая женщина в коротеньком махровом халате. Её босые ступни с фиолетовым лаком на аккуратно наманикюренных пальчиках были составлены вместе, обнажённые руки с едва заметной гусиной кожей от налетающего с улицы вечернего ветерка спокойно лежали на коленях, глаза на белом как фарфор лице были закрыты.
Бесшумно рассекая тяжёлый влажный воздух, птица подлетела ближе и присела на металлические перила длинного полукруглого балкона; на миг распахнувшиеся исполинские крылья подняли секундный шквальный ветер, со стуком захлопнувший приоткрытую балконную дверь.
Сидящая вздрогнула, резко открыв глаза, но огромной птицы она, конечно, разглядеть не могла.
Вернее, птицы уже и не было вовсе – на балконных перилах замерла, присев на корточки и расслабленно опёршись локтями о согнутые колени, еле различимая в сумерках человеческая фигура.
Человек улыбнулся и приложил указательный палец к губам, глядя девушке в глаза через стекло. Впрочем, он отлично знал, что та не сумела бы сейчас его увидеть, даже если бы на улице было ещё совсем светло.
Он качнулся взад-вперёд на напружиненных носках и рассеянно глянул вниз, на ярко подсвеченные скорлупки оперного театра, которые странным пульсирующим узором отражались в воде бухты. Город внизу по-человечески устало кряхтел, давясь удушливым автомобильным гулом. Ровно шумели моторы, где-то у самого горизонта электрически посвистывали поезда маглева, неразборчиво зудели струны приглушённых расстоянием человеческих голосов. Жужжали грузовые коптеры, скулили и хрипло крякали суетливые полицейские сирены; светящиеся точечки машин по-муравьиному ползли через арочное ожерелье моста на противоположный берег,
«Унылый город, – лениво подумал мужчина, усмехаясь. – И почему, интересно, эти однообразные высоченные громады за последние сто лет сделались у смертных настолько популярными?»
Такие ведь даже уничтожать почти что неинтересно – обрушишь одну, и самое позднее пару лет спустя на её месте как ни в чём не бывало соорудят какую-нибудь новую, ещё более уродливую… и даже самый затрапезный трогательный мемориальчик в память о бедненьких жертвах вряд ли кому-то придёт в голову на этом месте установить. Сколько бы их там ни было, этих бедненьких жертв…
Скучно.
Мужчина снова перевёл взгляд на балконное окно.
Как раз в этот момент дверь за спиной сидящей приоткрылась, и в комнату вошёл коротко стриженный брюнет в элегантном брючном костюме и с чёрным замшевым ожерельем в руках. Он неторопливо обошёл стул кругом, замер напротив темноволосой, глядя на неё сверху вниз, и вдруг медленно провёл кончиками пальцев по её губам. Потом аккуратно застегнул украшенный шёлковыми полосками чокер у девушки на шее, положил ладонь ей на затылок и что-то неслышно сказал, запуская пальцы в её длинные смоляные локоны.
Она смотрела ему в глаза, запрокинув голову, и робко, по-детски улыбалась.
Смешная…
Человек за балконной дверью задумчиво прищурил золотисто-карие глаза, прислушиваясь к тому, как торопливо-тревожно, пойманной в силки птичкой начинает биться у девушки сердце, и стал с любопытством ждать, что произойдёт дальше.
Что ни говори, а наблюдать за смертными порой бывало невероятно забавно.
Часть первая
Ловушки для камней
Глава 1
Ростом под два метра, с бугрящимися рельефными бицепсами, покрытыми вязью замысловатых татуировок, с квадратной бульдожьей челюстью, грубым лицом и облупившимся носом, который явно не единожды уже ломали и залечивали, с завязанной в хвост гривой похожих на клокастую паклю сальных волос Бугор вечно напоминал Аспиду то ли боксёра, то ли героя старинного боевика. Тем не менее, несмотря на свои внушительные размеры, в драке этот парень двигался довольно неуклюже – по крайней мере, по сравнению с Тео или Вильфом, с которыми у Аспида всё обычно меньше чем за четверть минуты заканчивалось тем, что мальчику накладывали очередной суставной замок, настолько болезненный, что его не закрыть было никакими энергетическими блоками.
Впрочем, боевые искусства смертных и Вильф, и Тео воспринимали исключительно как упражнения на концентрацию («Вы никогда не почувствуете себя по-настоящему уверенно в телах тули-па, юные воины, если не будете уверенно чувствовать себя в своих человеческих телах…») и блокировать себе боль во время подобных забав своим оруженосцам обычно вообще строго запрещали…
В звёздной гуще над головой сияла пронзительно жёлтая лунная долька. Шестиугольная плитка двора золотились в свете наддверного фонаря слюдянистыми корочками льда: на улице сейчас, в шестом часу утра, явно было много ниже нуля, и прогорклый морозный воздух обжигал глотку при глубоком вдохе, будто ментоловая конфета.