Враг государства
Шрифт:
– Извини, если разбудил. Я в ресторане на Профсоюзной…
– А-а! Понимаю! – усмехнулся Каледин. – Успехи обмываете?
– Нет, не то, – понял промашку майор. – У меня четыре трупа.
– Так… – посерьезнел полковник. – Поздравляю. Погуляли, Значит, на славу!
– Спасибо! История темная, но хочу, чтоб ты знал. В ресторан наведались четыре отъявленных бандюка. Убили работника с кухни. Парень, видать, просто под горячую руку попался. Но когда рэкетиры подошли к одному из посетителей, а с ним был еще один мужик, два как будто бы незнакомых с ними кавказца открыли стрельбу. Но что примечательно: с двадцати метров на каждый их выстрел приходилось точное попадание в голову. Мои уголовники так не стреляют! Что окажешь?
– Телохранители
– Думал, – признался Миронов. – Но оружие не табельное и вообще не наше. Марку не установили – отправим гильзы и пули на экспертизу. А не могли ваши… Хм… Сотрудники?
– Побойся бога, Михалыч! – мягко пожурил сыскаря чекист. – Мы воюем только табельным оружием. Отечественным!
– А ФСО, СВР, ГРУ?
– Что у них – точно не знаю, но явно не импорт, – категорично заявил Каледин.– Из одних закромов вооружаемся! Если хочешь – узнаю. А кавказцы и у нас в управлении работают!
Миронов замолчал. В раскрытии обычного уголовного преступления, коих в Москве набегает множество, ФСБ ничем ему не поможет. Не потому что не хочет – если надо, полковник всегда идет навстречу, хоть и не скрывает, что недолюбливает хапуг гаишников, ментов-вымогателей, оперов-оборотней… Просто каждый занимается своим делом, и рядовое, по нынешним меркам, преступление есть и остается прерогативой криминальной милиции, а не ФСБ. Как говорится, и рад бы помочь – да руки связаны: своих дел хватает! Миронов не сомневался, что в конечном счете вертеться придется ему самому.
– Спасибо, видимо, не нужно, – отказался майор; заканчивая бессмысленный разговор. – Просто имей в виду. Вдруг что-то промелькнет. Тогда звякни по дружбе:
– Хорошо, Михалыч! Спасибо за информашку! Бывай! Рад был тебя слышать! – попрощался полковник и, мельком взглянув на часы, добавил: – Будет время – встретимся!
Никто не мог знать, что время это наступит очень скоро.
Не знал этого и полковник Каледин. Он прошел на кухню, отпил из кружки остывший чай. Закурил, отпуская в полет колечки дыма. Приблизился к окну, наблюдая за огнями машин и… вернулся наверстывать прерванный сон. Закурил и Миронов. Он вышел на ярко освещенное крыльцо ресторана и вдохнул ледяной воздух светлой морозной ночи. Вокруг лежал город – причудливое сплетение сверкающих красок аметистов, сапфиров и топазов с тонкими рубиновыми прожилками разбросанных в полном беспорядке завитков уличной рекламы.
Ночь предстояла долгая и суетная, А еще – холодная.
Так уж выходит, что ничегошеньки в нашей жизни не случается просто так. Говорят, что даже кирпич просто так, за здорово живешь, на голову не падает. Потому что не нужно, На все должна быть чья-то воля, желание или что-то еще, пониманию недоступное. И если звезды зажигаются, то уж будьте любезны и уверены, что это действительно кому-то нужно. Исходя из этих нехитрых постулатов, подмеченных в жизни едва ли не каждым, вышло так, что убиенные в ресторане «Канарейка» братки уголовного сословия так же свалились на голову «канарейцев» не кирпичом с неба, а по желанию одного конкретного человека. Конкретного – в смысле пацана. Его звали Хасан, и был он, типа, бригадир. Но не оттого его прозвище пошло, что татарин, а потому что – уголовный шишкарь. Пахан, если хотите. Хотя это слово уместнее в местах не столь отдаленных, которые порой находятся ох как далеко от Первопрестольной. Пойди разберись – почему кликуха прилипла!
Так вот, этот самый Хасан и послал «быков» разобраться с директором «Канарейки». Пацаны знали свое дело туго и уж точно договорились бы с неразумным администратором, но случилось то, что невозможно предвидеть. Когда Колька Жмых позвонил Хасану и сообщил, что все четверо безвременно почили в бозе, защищая уголовную ниву, бригадир не на шутку озаботился и пришел в явную ярость.
–Ты как узнал? – рявкнул он на Жмыха, с силой сжав пластмассовую трубку.
– После ресторана они должны были со мной встретиться, – торопливо рассказывал Жмых. – А их все нет и нет! Я им по мобиле вызванивал, но там тоже, типа, голый вася. Взял ноги в руки и айда в кабак. А там ментов, как мышей на элеваторе! Пацанов в черные мешки упаковывают. Прикинь расклад!
– Ты вот что, – быстро сообразил Хасан. – Покрутись там, послушай. Посмотри, что да как. Разузнай, кто их грохнул. Может, директор себе крышу из спецназа навел. Если так – мы его самого в землю уложим! Короче, понял прикуп?
Жмых понял. Опасаясь влезать за выставленные милицией кордоны, он при каждом удобном случае спрашивал всех, что произошло. Жмыху отвечали, хотя вряд ли он был похож на журналиста. Хотя бы внешне!
Переписав адреса и проверив документы, посетителей ресторана начали отпускать, и тогда Жмых подкатывался к ним и задавал одни и те же вопросы: кто стрелял, да как началось, куда побежали, да на чем приехали, приметы… Он работал не хуже оперативника угрозыска и к середине ночи имел довольно четкую картинку происшествия. Центральным ее планом было следующее: пацанов убили кавказцы.
Значит, крышей из спецназа они быть не могли!
После того как уехал последний милиционер, Жмых наведался к измотанному директору «Канарейки».
– Что за дела, что за кавказцы? – спросил он, выжигая его пламенем взгляда. – Знаешь их?
– Не знаю! Они у нас первый раз! – устало отвечал полноватый мужчина в черном костюме, с овальной головой. – Случайные посетители!
– Которые запросто братву мочат? – взорвался Жмых, припечатав ладонью по столу.
Директор вздрогнул. Он не любил скандалов, боялся разборок с бандитами и поэтому регулярно отстегивал Хасану. Почему сборщики податей повели себя так сегодня вечером? Зачем убили невинных людей – он понять не мог. Все мысли заслонял обычный человеческий страх, в основе которого, как всегда, лежало одно и то же: на их месте мог оказаться каждый, в смысле – он!
– Они первые начали! – осторожно заметил директор. – Можете спросить!
– Мы спросим! Спросим! – с угрозой пообещал Жмых, взглянув на него так, как будто директор уже покойник. – Если выясним, что ты их знаешь или специально нанял…
Браток замолчал, с трудом подбирая подходящие к случаю слова. Вместо мата, конечно. Нашел лишь одно.
– Закопаем!
Все работники «Канарейки» в один голос подтвердили, что завсегдатаями ресторана эти кавказцы не являлись и, скорее всего, оказались там случайно. Только Жмых не торопился верить в то, что кто-то мог «нечаянно» застрелить четверых отвязных пацанов. Они – могли! Но чтобы их… Очнувшийся дядя Ваня с трудом припомнил, что мужик, из-за которого убили братков, – тоже кавказец или азиат, приезжал на темном «Паджеро». Около входа тачку ставил. Официанты подтвердили, что за столиком они сидели вдвоем с приятелем – русским. С теми двумя, что открыли стрельбу, не общался и вообще не знаком. Что уж там у них получилось, никто из работников ресторана предполагать не хотел. Лишь сильно поддавший с горя грузчик Боря по-свойски заметил Жмыху, что пацанов кавказцы могли поджидать и специально. Почему нет?
– После терактов менты чурок по всей Москве «зачищают», – со знанием дела поведал он. – На их место идут славяне. А кавказцы огрызаются! Сам прикинь, братан!
Впрочем, соображения Бори порученцу Хасана ничего не прибавили. Правда, и не отняли. Кто-то указал Жмыху на Сережу Рогожкина – молодого пацана, работавшего в ресторане поваром. Мол, он видел кавказцев вблизи – его лучше и расспросить.
Скупые описания «стрелков» Жмых передал Хасану. Помянули пацанов. Обсудили происшествие. Под водочку всегда лучше думается. Обещали найти и отомстить. Все как обычно.