Враг (Изгнанники в плиоцен - 4)
Шрифт:
"Без шуточек! Будь хладнокровна и приметлива - это касается и Червя. И вот еще что. Запомни, когда начнутся большие дела, Мими должен надежно защитить наш южный фланг. Скоро мы двинемся на Ронию. В следующем месяце. Взятие Барделаска - что-то вроде маневров. Генеральная репетиция. Так что постарайся. Толково выполни задание, и после победоносного штурма мне будет все равно, сколько пива ты выпьешь и сколько низкорожденных заиграешь до смерти. А теперь в путь. Слитсал!"
– Слитсал, Ваше Величество!
– отсалютовала великанша, медленно гаснущему образу.
Затем великанша перебросила Тони Вейланда через плечо и направилась на конюшню.
Десятью часами
– Прямо разбежалась!
– без всякого страха сострила она.
– Экий быстрый нашелся, сейчас штаны сброшу.
В змеиных глазах Червя промелькнули искорки смеха.
– Не дерзи, низкорожденная!
– произнес он.
– У тебя нет выбора разве что желаешь посмотреть, что там на дне Соны? Так и нырнешь туда вслед за своим свинцовым якорем.
– Днем раньше, днем позже, - философски заметила женщина.
– Всем известно, что случается с теми, кто попал в лапы таких, как ты. Насилуют, разрывают на части, а сначала тоже раздают сладкие обещания. Нет уж, мистер людоед. Можешь теперь же швырнуть меня за борт.
– Тану постоянно распускают гнусные слухи, - огрызнулась Скейта. Она только что перенесла Тони на палубу и уложила на удобную скамью.
– Спроси парня. Никто не собирается его глотать.
– Пока, - мрачно заметила морячка.
Тони тупо посмотрел на нее.
– Навыдумывают, наведут тень на плетень...
– продолжала ворчать Скейта, потом оглядела катер и радостно воскликнула: - Какой чудесный кораблик!
Карбри подтянулся. Его обсидиановые, покрытые искусной золотой гравировкой доспехи, украшенные россыпью крупных чистых бериллов красивого зеленого цвета, блеснули в разрываемом солнечными лучами тумане.
– Низкорожденная, знаешь ли ты, кто мы? Перед тобой знаменитые герои Великой Битвы, а ныне посланцы Их Величеств, августейших правителей фирвулагов!
– Чудище ты, и больше ничего, - возразила женщина.
– А чудища едят людей. Все великаны этим грешат, а ты, парень, и есть самый настоящий великан.
Карбри с размаху ударил себя кулаком в грудь. Панцирь мелодично зазвенел.
– Как высокородный член Карликового Совета, я, Карбри Червь, клянусь честью: никто не причинит тебе вреда при условии, что ты согласишься помочь нам. Ты будешь свободна, если как можно быстрее доставишь нас в Барделаск. Мы должны избежать встреч с речным патрулем тану и районе Ронии и благополучно преодолеть четыре порога.
В эту минуту гоблины из отряда, размещенного в форте, доставили багаж посланцев королевского дома фирвулагов и, склонившись в поклоне, ожидали дальнейших распоряжений. Карбри через плечо глянул на них, выстроившихся на корме катера, потом широко улыбнулся и протянул руку женщине-шкиперу.
– Давай-ка помогу донести твой якорь к рулевому колесу.
Женщина молчала, покусывая нижнюю губу.
– Какой крепенький, очаровательный кораблик!
– Скейта, оглядывая катер, все никак не могла успокоиться.
– Он, должно быть, очень быстроходный! Такой хорошенький-прехорошенький. Как ты думаешь, долго нам придется плыть, дорогой?
– Мы можем добраться до Барделаска не больше чем за двадцать шесть часов, если эта желчная бабенка примется за дело всерьез. К тому же надо собрать все силы, чтобы благополучно преодолеть пороги.
– Превосходно, - одобрительно согласилась великанша, - так не пора ли нам отправляться?
– Ладно, договорились.
– Шкипер вместе с Карбри, подхватившим тяжеленный свинцовый якорь, двинулась на корму. Всего через несколько минут катер отчалил от пристани.
Как только Рония осталась за кормой, Тони задремал. Тихо плескалась вода за бортом катера, вокруг сгустилась ночная мгла, туман клоками плыл над маслянистой широкой рекой - казалось, катер двигался в какой-то таинственной сказочной пещере. Во сне сердце Тони наполнилось таким счастьем, таким ожиданием - спали оковы, которыми опутала его дьяволица, да и образ ее вдруг смягчился, приобрел знакомые манящие черты. Он потянулся к ней, своей Ровене, невесте из рода ревунов.
– Я не могу без тебя, - бормотал он в забытьи.
– Все из-за того, что у меня в эти дни не хватило сил. Если бы они не отняли у меня серебряный торквес, все было бы по-другому. Теперь делать нечего, придется тебе забыть меня... Забыть навсегда...
– То-о-ни, я здесь, с тобой, - долетел до него сквозь дрему тихий приятный голосок.
– Не бойся. Обними меня, будь таким же ласковым, как прежде.
– Мне... трудно без торквеса. Вот в чем беда.
Однако Ровена - или все та же мерзкая развратная тварь?
– была мучительно настойчива. В голове Вейланда бродила какая-то смутная тревога, мерещилась опасность, но какая? Откуда? Он метался на узком ложе - на чем? С кем? Тони открыл глаза, и то, что он увидел, привело его в ужас.
– Ах!
– вскрикнул он и ударил кулаком прямо в прекрасное, темнокожее, обрамленное алыми волосами лицо. Потом вскочил с кушетки и упал лицом на палубу.
– Эй, на корме, у вас все в порядке?
– раздался в темноте веселый голос Карбри. Он кричал с полубака.
– Нет!
– резко ответила Скейта.
– Не суй нос в чужие дела, Червь.
Она приподняла Тони и снова посадила его на ложе. Слабый зеленоватый свет, сочившийся из какой-то трухлявой гнилушки, освещал корму. При таком освещении волосы Скейты имели неопределенный цвет - от ярко-красного до тусклого серого. Прижавшись к Тони, она начала осыпать поцелуями его лицо, потом погладила спину.
– Умоляю, перестань. Верни мне одежду, - отпрянул от нее Тони.
Скейта ущипнула его за мочку уха. Поцелуи жгли грудь. Словно назойливые насекомые, от которых нет спасения. "Я так хочу!" - шепнула дьяволица.
Тони затрясло от отвращения, он резко отстранился.
– У тебя было столько мужчин человеческого рода! Неужели непонятно, что все твои усилия, если я не желаю, бесполезны. Как ты не понимаешь, что настойчивым должен быть я, а не ты.
– Ты боишься меня, бедный мальчик? Не пугайся. Если у нас будет все хорошо, я тут же отпущу тебя. Мои сородичи так настроены против соитий с людьми, а ты мне очень нравишься. Недавно до меня дошел слух - от ревунов в Нионели, имевших опыт общения с, мужчинами. Так вот, они утверждают, что ты - нечто сказочное. Что твои ласки слаще всего на свете.