Враг мой

Реус Кейти

– Черт возьми, Кирнан!

– Я никуда не уйду.

Должно быть, что-то в его голосе убедило ее, что он говорит серьезно, потому что через несколько секунд она вздохнула и повернулась к мальчику, который наконец потерял сознание.

Кирнан моргнул, когда мягкое голубое свечение, казалось, полностью охватило подростка. Оно распространялось по его рукам, где Мелина держала его, двигаясь по его рукам, через его туловище, распространяясь повсюду. Казалось, оно исходило изнутри, излучая тепло, как тусклый ночной свет.

Глаза Мелины были закрыты, выражение лица безмятежно, тело неестественно неподвижно. Если

бы он не слышал ее сердцебиения и не видел, как мягко поднимается и опускается ее грудь, он бы забеспокоился о ней.

Кирнан молча смотрел на них обоих, наконец-то понимая, почему Мелина была так истощена раньше. Она была целительницей, существом настолько редким, что их почитали среди всех сверхъестественных видов. Этого не было в досье его ковена на ее семью… хотя оно не обновлялось более десяти лет… поэтому он предположил, что это был охраняемый секрет. К целителям относились с уважением во всех видах. Это было неписаное правило. Они никогда не были мишенью и никогда не страдали, даже если фракции сражались друг с другом.

Через десять долгих минут она отдернула руки, бледная, осунувшаяся и готовая упасть в обморок.

– Сейчас он должен быть в порядке. Начнем с того, что рана была не так уж и плоха.

Рана почти полностью зажила. На его плече осталась красная сморщенная отметина около дюйма в диаметре. Она осторожно положила пару стерильных полосок на сырую кожу, но он сомневался, что они даже были необходимы.

Кирнан оставил оружие на одной из столешниц, решив позволить Ирен делать с ним все, что она захочет. Как только Мелина закончила, он бочком подошел к ней и обнял за плечи. Ему нравилось прикасаться к ней, быть в состоянии поддержать ее даже в малой степени. К его удивлению, она не сопротивлялась. Вместо этого она повернулась к нему и обняла за талию, используя его как опору.

– Большое спасибо, Мелина, – сказала Ирен. – Я все уберу и прослежу, чтобы мальчики никому не говорили о твоем присутствии здесь.

Кирнан сдержал гневный ответ. Это было последнее место, где Мелина должна была быть, особенно без защиты или без ведома ее стаи. Если и было что-то, что он уважал в оборотнях, так это то, что они заботились о своих.

Но если она делает это без одобрения своей стаи, он знал, что он был последним человеком, которого она послушает. Он был просто рад, что смог пойти с ней. Она была не в состоянии вести машину прямо сейчас, и если бы она была одна... Он отбросил эту мысль, и они ушли.

Он осторожно помог ей сесть на пассажирское сиденье, готовый уехать как можно дальше от приюта. Он хотел, чтобы она была под замком.

– Как бы ты добралась домой, если бы меня не было здесь, чтобы отвезти тебя? – Рявкнул он, и слова прозвучали резче, чем он хотел. Он хотел сказать ей, как она удивительна, как он уважает то, что она делает, но это пугало его, знать, что она могла быть одна в таком ослабленном состоянии.

Вздохнув, она повернулась к нему лицом с отяжелевшими веками.

– Айрин забрала бы меня, или одна из моих кузин забрала бы меня, – еще один усталый вздох. – Они единственные, кто хочет действовать за спиной моего отца, – мягкий, сладкий смешок.

– Значит, ты целительница.

Это не вопрос. Держа одну руку на руле, он протянул другую и провел костяшками пальцев по ее щеке.

– А ты очень сексуальный, – пробормотала она.

Удивленный,

он бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем снова повернуться к дороге. Она определенно устала и от этого выпалила что-то вроде этого. Несмотря на то, что это было коварно, он решил получить некоторые ответы, пока она была в этом состоянии. Что-то подсказывало ему, что она будет более открытой, когда такая вялая.

– Значит ты не поняла, кто я, в том клубе, где мы встретились?

Ее сонные глаза медленно моргнули, когда она покачала головой.

– Нет. Пока ты не снял рубашку. Увидела твой герб, вытатуированный на груди. Тогда я точно поняла, кто ты такой. Сын Моргана и Орианы Дойл. Чертовы враги моих родителей, – пробормотала она едва слышно.

В ее голосе не было ничего, кроме чистой правды. Он заметил, как она говорит о своих родителях, а не о своей стае и не о себе. Странное чувство облегчения охватило его.

– Ты не считаешь мою семью своим врагом?

Она поерзала на сиденье, откинула голову на подголовник и закрыла глаза.

– С чего мне так считать? Вы никогда ничего мне не делали.

Мелина продолжала удивлять его. Было очевидно, что она не знала всей истории насилия между их семьями. Что имело смысл. Ей было всего двадцать пять. Большинство его молодых кузенов не знали о насилии, которое произошло между его ковеном и их стаей, потому что все это было похоронено и улажено более века назад. Они даже не жили по соседству. Ну, до сих пор. Его отец решил начать скупать недвижимость в Майами после недавних падений на рынке. Хотя это было умно с точки зрения бизнеса, он также играл с огнем, учитывая, что стая Родригеса сделала Майами своим домом.

И все же это беспокоило его.

– Ты не подумала о том, чтобы уйти, когда увидела мой герб?

Она издала тихий смешок, который прошел прямо к его ноющему члену.

– Ты был практически внутри меня, когда я увидела его, и я определенно не собиралась отступать тогда. Больше никаких вопросов, – сказала она с усталым вздохом.

С разговорами он тоже покончил. Въезжая в гараж, он принял решение, которое, как он знал, изменит его жизнь. Хотя он уже сделал это однажды в чрезвычайной ситуации, во второй раз это что-то значило для его вида. Для него. Прокусив кожу на запястье клыками, он вскрыл вену и протянул руку к Мелине.

– Пей, – приказал он.

Ее глаза распахнулись. Она посмотрела на него, потом на то, что их окружало.

– Завтра утром я буду в порядке.

– Мне все равно. Пей.

Какая-то глубокая, темная часть его хотела, чтобы она взяла кровь у него. Это было похоже на боль внутри него, жгучую потребность заботиться о ней. Видя, как она самоотверженно сегодня вечером пожертвовала собой, он хотел, по крайней мере, сделать это.

– Пожалуйста.

При его последнем слове ее зеленые глаза расширились. На долгое мгновение в их глубине вспыхнула неуверенность, но она осторожно взяла его руку своими нежными пальцами и поднесла его запястье к своему рту. Ее губы были теплыми на его коже, ее язык бархатной лаской, от которой кровь прилила к его члену еще сильнее. Ощущение того, как она тянется к нему, пьет из него, посылало эротические волны по всему его телу. Он редко позволял кому-либо пить из себя, и никогда оборотню, но теперь он позволил ей это дважды за последние несколько часов.