Враг народа
Шрифт:
Именно тогда пришла мне в голову мысль: а что, если попробовать собрать воедино все эти самодеятельные русские организации, общества соотечественников, славянские центры и общины? Не навязывая им жесткой дисциплины, просто помочь русским людям общаться друг с другом, обмениваться информацией и опытом.
К этому времени я стал активно сотрудничать с «Союзом возрождения России». Это было неформальное, творческое объединение молодых политиков, депутатов Моссовета, предпринимателей, ученых, которые состояли в разных политических организациях, но в личном плане тяготели к общению друг с другом. В «Союзе» я познакомился и
Первое издание «Манифеста» марта 1993 года вызвало бурю эмоций в патриотической среде. Фактически, впервые за годы после перестройки появился документ, в котором объяснялся смысл русской национальной идеи, давались четкие формулировки целым политическим феноменам, с которыми столкнулся и боролся русский народ: «Вслед за русскими мыслителями мы должны сказать: шовинизм есть дурное воспитание нации, космополитизм — отсутствие всякого воспитания, интернационал — каторжная работа нации для чуждых ей целей. Именно на этой позиции должно стоять государственно-патриотическое движение и, не скатываясь к агрессивным экстремистским проявлениям, утверждать нравственно обогащенные и цивилизованные формы национализма».
В последующем «Манифест возрождения России» переиздавался несколько раз. Последний — в 1996 году. Тираж 1995 года, выпущенный для распространения среди избирателей КРО на выборах Государственной Думы, был отправлен тогдашним руководителем Конгресса Юрием Скоковым в костер. Юрий Владимирович не захотел из-за идей просвещенного русского национализма, изложенных в «Манифесте», ссориться с руководством национальных республик.
Собственно говоря, именно это и погубило на думских выборах весь наш избирательный список.
В течение первых трех месяцев нового 1993 года весь немногочисленный актив «Союза возрождения России» упорно готовился к созыву Конгресса русских общин. Мы сняли помещение в Парламентском центре на Трубной площади, заказали гостиницу для размещения делегатов.
К этому времени процесс стихийного объединения русских соотечественников шел практически во всех бывших союзных республиках. Нахлебавшись горя и перестав надеяться на помощь российского правительства и президента, русские люди стали повсеместно создавать различные общины, общества, центры, способные отражать политическую и культурную агрессию местных шовинистов.
Наша задача состояла в том, чтобы обнаружить все эти самодеятельные организации, выйти с ними на связь и договориться о приезде их представителей в Москву на Конгресс.
29–30 марта забилась жизнь новой патриотической организации — международного правозащитного союза русских соотечественников. Делегаты, собравшиеся на Конгресс русских общин, решили свою организацию так и назвать — КРО. Многие мои знакомые патриоты потом долго ворчали, мол, что это за слово: «конгресс». Я отвечал, что это люди сами себя так назвали, им так удобно.
Суть патриотической организации не в названии, а в желании делать что-то полезное, естественное, без чего не приблизиться к решению основной патриотической цели — защиты интересов нации. Конгресс русских общин был именно такой организацией —
Жесткие условия существования КРО отшивали от него карьеристов и слюнтяев. Постоянная борьба за выживание русских общин помогала выявлять провокаторов. Сама конструкция КРО — русские и российские общины на местах, самостоятельно решающие все вопросы своей внутренней жизни, и исполком в Москве, выполняющий координирующие и пропагандистские функции, — избавляли нашу организацию от присущей каждой партии грызни за лидерство.
Уже в мае 1993 года Конгресс русских общин заявил о себе громкими делами. В Кишиневе по насквозь фальшивому делу были задержаны четверо военнослужащих 300-го парашютно-десантного полка. Молдавские шовинисты, «в пух и прах» проигравшие войну против Приднестровья, решили таким образом напакостить 14-й армии. Дело в том, что 300-м полком командовал Алексей Лебедь — родной брат прогремевшего на весь мир командарма. Его полк уходил из Молдавии в Россию, и защитить арестованных офицеров было некому. Исполком КРО по просьбе Русской общины Молдовы, вступившейся за ребят, направил для участия в процессе профессионального адвоката. Дело в итоге было выиграно, и освобожденные офицеры приехали в Москву поблагодарить меня и моих коллег за свое спасение.
В июне нападению бандеровцев подвергся Львовский русский культурный центр имени А. С. Пушкина. Варвары избили нескольких наших активистов, побили стекла, разбросали книги. Русские организации Украины потребовали от Киева принятия жестких мер по обеспечению безопасности русских жителей республики и нормализации работы объединений российских соотечественников.
Я срочно вылетел в столицу Украины, запросив встречу с президентом Леонидом Кравчуком и главой его администрации. Встреча не только состоялась, но и была максимально плодотворной: Кравчук обещал мне, что такие нападения впредь не повторятся, и при мне дал соответствующие распоряжения своим «силовикам».
Репортаж о нашей встрече был показан в российских новостях и, как мне потом рассказывали телевизионщики, вывел из себя министра Козырева. Глава российского МИДа звонил руководству телеканалов и требовал от них «больше Рогозина не показывать».
Удивительное дело, все мои недоброжелатели начинали борьбу со мной с того, что пытались перекрыть мне доступ к телеэфиру!
Через месяц, в июле 1993 года я вылетел в Грузию. Ставший главой этой страны «мой старый знакомый по балкону Верховного Совета» России Эдуард Шеварднадзе согласился принять меня для переговоров об эвакуации русского гражданского населения из зоны боев в Абхазии.
Меня поселили в бывшей интуристовской гостинице «Иверия». В юношеские годы я здесь часто останавливался. В этом отеле во время всесоюзных соревнований на приз газеты «Заря Востока» размещали нашу сборную команду по ручному мячу. Позже, когда я уже работал в КМО СССР, я нередко приезжал в Тбилиси с различными иностранными делегациями и останавливался именно в «Иверии». Теперь гостиницу узнать было невозможно. В ней расположился импровизированный лагерь грузинских беженцев из Абхазии, и отель мгновенно превратился в сарай. На окнах некогда парадного республиканского отеля теперь висели веревки с чьим-то рваным бельем.