Враг Шарпа
Шрифт:
– Огонь! – залп фузилеров пробил в рядах французов широкий проход.
– Огонь! – поддержала первую шеренгу вторая.
– Огонь! – вперед вышла третья, а сзади подпирали две другие: те, кто уже успел выстрелить, перезаряжали и вставали в очередь.
– Огонь! – перед аркой не осталось никого.
– К дверям! – крикнул французский офицер, указывая на надвратную и северо-западную башни, но двери были заложены камнями, как и ступени, ведущие на северную стену. Тем не менее, французская пехота, сгрудившись посреди двора, еще верила в победу.
– Пора! – прорычал Шарп горнисту. – Давай!
Дюбретон предвидел это. Он знал, что если сразу не пробиться в цитадель, замковый двор может стать ловушкой, тупиком.
Французские офицеры кричали:
– Стреляйте! Стреляйте туда, в арку!
Но тут прозвучал горн, восходящая октава: раз, другой, третий. «Открыть огонь».
К неудовольствию Джилайленда ракеты отсоединили от шестов-балансиров. Ракетчики поджигали запалы, убеждались, что те занялись, и бросали начиненные порохом цилиндры сквозь бойницы и через край стены вниз, во двор, заполненный французами.
Ракеты падали, изрыгая клубы дыма, чихали, ревели: лететь без балансиров они не могли, поэтому лишь бессильно выписывали круги по брусчатке.
– Давайте, кидайте!
На французов сыпалось все больше ракет, они начали взрываться, но ракетчики бросали все новые и новые, и те рассекали толпу французов огнем, вскрывая брусчатку, ломая колени, впиваясь в тела, пылая; а Шарп требовал кидать еще и еще. Некоторые ракеты ползли в сторону горящих конюшен, добавляя в пожарище огня и дыма, но большая часть прорубалась сквозь сгрудившихся дезорганизованных французов и разлеталась на тысячи металлических обломков, сеющих вокруг себя смерть. Цилиндры с литыми наконечниками обращали весь свой немалый вес на ноги своих жертв и на упавших раненых; в общей неразберихе то тут, то там слышались крики французов. А ракеты все падали.
– Вниз! – Шарп, сопровождаемый Харпером и горнистом, ринулся по лестнице туда, где ждали фузилеры. Их было две сотни под развернутыми знаменами. Шарп оглядел фузилеров, не принимавших участия в схватке под аркой, и вытолкнул горниста вперед. – Играй «Прекратить огонь»! Примкнуть байонеты!
Горн снова и снова трубил команду для ракетчиков, но Шарп его не слышал: в ушах стояли скрежет и лязг семнадцатидюймовых байонетов, закрепляемых на мушкетах. Он выхватил палаш, ярко сверкнувший в полумраке, и убедился, что ракеты больше не падают.
– Идем до руин, не дальше!
Он очистит двор, перебьет врагов: даже в этот час близкого поражения он все еще может изрядно проредить французские силы и надеяться, что они не смогут выполнить свою дальнейшую задачу, в чем бы она ни заключалась.
– В атаку!
Вот и конец. Клинок в руки – и вперед: пусть битва уже проиграна, он заставит французов пожалеть о том, что они явились в этот день к Господним Вратам. Он сможет вселить в них страх перед следующим боем, он сделает так, чтобы это место стало для них местом скорби.
– Покажем им!
Палаш дернулся в его руке, скользнув по кости, но противник все равно упал. Сзади раздался рев семиствольного ружья. Шарп бросил взгляд на фузилеров: те, оскалив зубы и сверкая белыми перевязями поверх красных мундиров, уже обратили сталь на противника. Двор был полон дыма от догорающих ракетных остовов, а французы бежали под натиском возникших из темноты шеренг. Шарп бросился к офицеру, пытавшемуся собрать вокруг себя еще не потерявших голову, и сделал выпад. Он услышал, как тщетно скрежещет сабля француза по лезвию палаша, и, прыгнув вперед, добил того рубящим ударом клинка. Руины стены были всего в нескольких шагах.
– Бей!
Он поднял палаш и огляделся в поисках нового противника, но французы отступили, оставив двор, и он крикнул Брукеру построить фузилеров у стены. Два знамени, разодранные и почерневшие, гордо реяли над красномундирной шеренгой; он встал перед ними, сжимая в руке окровавленный клинок и борясь с безумным желанием ринуться в атаку, как будто две сотни фузилеров могли очистить холмы от французов.
Это был его последний козырь, последний сюрприз, последняя попытка накрутить французам хвост. Теперь не осталось ничего, кроме мушкетов, винтовок и байонетов. Перед следующей атакой противника ему придется отступить, и внутренний голос подсказывал, что разумно сделать это прямо сейчас, пока французы ошеломлены и не смогут его преследовать, пока еще можно без потерь увести Фредриксона с холма. Но Шарп никогда бы не ушел, не взглянув врагу в лицо. И он не уйдет.
Он услышал, как слева раздались выстрелы и удивился: неужели французы решили атаковать ворота?
– Присмотрите за воротами, мистер Брукер!
– Хорошо, сэр!
Где же эти ублюдки? Почему не идут? Пришла пора их победы, момент, когда Шарпу нечем было с ним сразиться. Скоро снова заговорят пушки, и картечь окрасит брусчатку кровью фузилеров, разметав их по неровным камням, но Шарп все вглядывался сквозь дым, гадая, почему противник не наступает.
Дым потихоньку рассеялся, уносимый ветром, и Шарп наконец увидел, почему не стреляют пушки.
Людской поток захлестнул долину: батальон, атаковавший дозорную башню, беспорядочно отступал. Шарп ухмыльнулся: должно быть, это Милашка Вильям пустил им кровь.
А Милашка Вильям был в ярости.
– Ублюдки! Ублюдки! – орал он, грозя кулаком людям в небесно-голубых мундирах, появившихся из-за замка и взявших в байонеты батальон, наступавший на Фредриксона. – Ублюдки! – испанцы украли у него драку.
– Сэр! – торжествующе завопил Харпер, ткнув пальцем влево. – Сэр!
Стрелки. Сотни стрелков! Зеленые куртки! Откуда они здесь, удивился Шарп, и почувствовал, как предчувствие поражения покидает его. Он смотрел, не веря своим глазам, как французы бегут от монастыря, как выстраивается на его собственном фланге стрелковая цепь. Потом он взглянул направо и увидел на холме испанские мундиры. Они победили!
– Фузилеры! Вперед!
И тогда Хэйксвилл нанес свой удар.
Глава 29
Была найдена лишь часть того золота, которое с таким трудом доставили к Господним Вратам Шарп и Дюбретон. Кое-что, отобранное у пленных, навеки осело в ранцах французских и британских солдат, но большая часть все еще оставалась в замке. Она была спрятана: золото вообще весьма полезно спрятать, а потом достать, когда враг уйдет, поэтому Хэйксвилл спрятал его надежно. Оно было в подземелье, за одним из камней забрызганной кровью стены, возле которой он пытал и убивал мужчин и женщин, осмелившихся доставить ему неудовольствие. Теперь это золото понадобилось.