Враг за Гималаями
Шрифт:
– Теперь уже причиняет, – сказал Донцов.
Глава 11
День удач и разочарований
Утро началось с неприятной новости. Кондаков как ушел вчера еще до полудня на поиски связей с азиатскими мафиози, так и не вернулся. Уже скоро сутки, как он не появлялся ни на службе, ни лома. И даже вестей о себе не подавал, что на него было совсем непохоже.
Многочисленная родня ветерана уже вовсю теребила руководство отдела, хорошо хоть, что до полковника Горемыкина этот слушок не успел дойти.
– Вот будет номер,
– Плохо ты его знаешь, – возразил Донцов. – Павла Фомича голыми руками не возьмешь.
– Голыми руками, может, и не возьмешь, а голой бабской дразнилкой – запросто. Он, между прочим, хоть и бывший марксист, но человек весьма страстный. Я это не понаслышке знаю. Подсунь ему какую-нибудь вертихвостку – сразу клюнет. А азиатские марухи не нашим чета. Они этот перепихнин с самого детства изучают. Как у нас домоводство. Больших высот в своем деле достигли. Любого бугая могут до смерти затрахать, а не то что дедушку, износившегося на службе отечеству.
– Ты заранее не паникуй. Еще, как говорится, не вечер. Вдруг и появится.
– Хрен он появится! – воскликнул в сердцах Цимбаларь. – Пропадет, как ягненок в волчьем логове. Мясо на фарш пустят, из шкуры кошельков наделают. Азиаты, одно слово. Давай никому не скажем, что мы к этому делу причастны. Дескать, действовал по личной инициативе. Пропал по собственной вине.
– Нельзя так, – покачал головой Донцов. – Мы его в эту историю втравили, нам его и выручать. Если к обеду не появится, отправимся на поиски. Пройдем по всей предполагаемой цепочке от начала до конца. Не может такого быть, чтобы где-нибудь следов не осталось.
Однако проблема, к счастью, вскоре разрешилась сама собой. Снизу позвонил дежурный и сказал не без издевки:
– На улицу выйдите. Вас там за углом дружок поджидает.
– Почему за углом? – удивился Донцов.
– Потому что за угол держаться можно, – ответил дежурный. – А на ровном месте ноги разъезжаются. Еще скажите спасибо, что я на вас начальству не настучал.
– Ничего себе! – присвистнул Цимбаларь, слышавший весь этот разговор. – Дает дедуся стране угля.
За углом стояли два глянцево-черных внедорожника, здоровенных, как автобусы. Тонированные стекла не позволяли разглядеть тех, кто находился внутри. Однако стоило только Донцову и Цимбаларю приблизиться, как дверцы машин распахнулись, причем все сразу.
«Как начнут сейчас из автоматов в упор палить!» – осенила Донцова запоздалая мысль, но, паче чаянья, все обошлось. Из машин на них пахнуло не пороховой гарью, а банальным перегаром.
В ближнем джипе находился Кондаков, пьяный вусмерть даже на первый взгляд, и несколько пожилых азиатов в одинаковых серых костюмах, с одинаковыми непроницаемыми физиономиями и с одинаковой стрижкой.
Различить их можно было следующим образом: у одного татуировки покрывали все открытые части тела, кроме лица, у другого щеку уродовал глубокий рваный шрам, а у третьего отсутствовали как татуировки, так и шрамы. За рулем находился еще один уроженец Юго-Восточной Азии, но этот выглядел помоложе, и авторитетом
Задняя машина была набита девушками – очень маленькими, очень симпатичными и опять же очень-очень одинаковыми.
Каждая из них соответствовала представлениям Цимбаларя об идеальной партнерше для чувственных утех. Марусе с привокзальной площади они были по титьки.
– Салют, – через силу выговорил Кондаков. – Устал. Р-ра-ботал всю ночь. Им-мею обнадеживающие результаты.
– Заметно, – отозвался Цимбаларь, который мог бы и не мешаться в разговор старших офицеров. – Налаживали сексуально-культурные связи с зарубежьем?
– Н-не только… Вот хочу представить. – Он сделал рукой широкий жест, попутно задев боковую стойку машины. – Оч-чень хорошие люди… Пламенные патриоты своей родины. И большие поклонники нашей. Товарищ То ранен при бомбежке Хайфона. Товарищ Те боролся с антинародным режимом в подполье. Товарищ Нгуен также пострадал от сайгонской клики. Просидел в ее застенках десять лет за экс-про-приацию банков.
Все товарищи, включая оставшегося без представления водителя, дружно закивали.
– Общий привет, – сказал Донцов, стараясь не вдыхать густые ароматы, исходящие из джипа. – Рад видеть, что вьетнамские товарищи отдают дань обычаям, издревле присущим нашему народу. Мир, дружба.
– Употребление алкоголя не входит в традиции нашего трудового народа, – безбожно коверкая слова, произнес товарищ То (тот, что со шрамом). – Мы переняли эту привычку у советских инструкторов, помогавших нам громить агрессоров на суше и в небе. В тот напряженный и ответственный момент партия не вынесла своего постановления по данному вопросу, что способствовало распространению в нашей стране этой пагубной привычки.
– Но уже есть директива, направленная на ее беспощадное искоренение, – добавил товарищ Те (тот, который не имел особых примет).
– Приятно слышать столь подробный и обоснованный ответ, – сказал Донцов, все время косясь на вторую машину, откуда им улыбался десяток очаровательных мордашек. – А что это за женщины?
Ответил Кондаков, что стоило ему немалых усилий:
– Черт их знает… Я сказал, что мне нужна женщина. Показал фото. Возможно, меня не совсем правильно поняли. Но если надо, забирайте всех скопом.
– Доан Динь Тхи среди вас есть? – крикнул Донцов в сторону второй машины.
– Дя, дя, есть, – охотно закивали головками все девушки сразу.
Татуированный товарищ Нгуен, от которого в отличие от остальных несло не перегаром, а чем-то вообще тошнотворным, внезапно горячо залопотал на своем языке, энергично жестикулируя обеими руками. Несколько раз в его сбивчивой речи проскальзывало имя Доан Динь Тхи.
– Что он хочет? – просил Донцов, по очереди обращаясь то к одному, то к другому русскоговорящему товарищу.
Однако адекватный перевод был получен лишь после того, как бывший экспроприатор банков (бывший говоря условно, поскольку его ловкие, жилистые руки могли взломать еще немало империалистических сейфов) закончил свой экспансивный монолог и лихо отдал честь, приставив ладонь к уху.